Последствия одного дня боя были поистине разрушительными для танковых соединений 1-й гв. армии. Танки 7-го танкового корпуса были практически выкошены. В 102-й танковой бригаде 4-го танкового корпуса из 20 участвовавших в бою Т-34 сгорело 14, 2 пропало без вести, 2 были подбиты, из 3 Т-70 сгорел 1, Т-60 были сожжены все.
Офицер Генерального штаба при 7-м танковом корпусе майор Матусевич писал: «Можно безошибочно констатировать, что указанное наступление было сорвано авиацией пр[отивни]ка»[103]
. 16-я воздушная армия 18 сентября произвела всего 363 самолето-вылета. Немецкие ВВС в тот же день, по данным советских постов ВНОС, — около 2 тыс. самолето-вылетов. Избежать смертоносных ударов с воздуха можно было бы при максимальном сближении с противником. Залегшая на безопасном удалении от немецких позиций пехота становилась «сидящей уткой» для авиации противника. Прорывавшиеся в глубину обороны без пехоты танковые бригады были контратакованы танками противника и сожжены.Самым неприятным было то, что потери не окупались даже удержанием в своих руках начального успеха. Одним из важнейших тактических навыков в наступлении было закрепление захваченных в ходе наступления позиций. В отчете по боевым действиям 1-й гв. армии мы находим такие строки: «18.93 16 сд и 7 ТК после прорыва обороны немцев овладели господствующей высотой 154,2 в полосе наступления армии, но не закрепили ее за собой: не подтянули резервы, огневые средства и не организовали закрепительных отрядов, что дало возможность противнику контратакой вернуть себе эту высоту во второй половине 18.9»[104]
.Следует отметить, что опыт закрепления захваченных позиций у Красной армии уже имелся. В присланной Жуковым памятке этот момент оговаривается особо: «Для закрепления захваченных опорных пунктов в каждой армии были выделены отряды закрепления в составе роты сапер со средствами заграждений и пехотой от роты до батальона и по 2–3 отремонтированных трофейных танка»[105]
. По такому же принципу действовали немецкие штурмовые группы Первой мировой войны. Они также несли с собой в наступление колючую проволоку и после захвата траншей наскоро строили заграждения на подступах к свежезанятым окопам противника, в которых еще не остыли убитые защитники.Инцидент с потерей высоты 154,2 заставил Жукова еще раз обратить внимание на практику закрепления захваченных рубежей. В адрес командующего Сталинградским фронтом, командующих армиями, командиров дивизий, корпусов и бригад был направлен приказ за подписями Жукова и Маленкова:
«В результате непринятия мер по закреплению вечером 18.9 высота 154,2 была сдана противнику. Это не первый случай, когда части Сталинградского фронта с большими жертвами овладевают тактически выгодными пунктами, но потом не закрепляют за собой захваченного объекта, не организуют на нем хорошей системы артиллерийского огня, не подготовляют танки и не организовывают управления, в результате чего дают возможность противнику вновь выбивать наши части из захваченных пунктов. Считаю, что такое отношение командиров к своим обязанностям по закреплению <захваченных> у противника объектов и рубежей равносильно преступлению»[106]
.На следующий день, 19 сентября, 1-я гв. армия попыталась возобновить наступление. Танки поддерживали атаку огнем с места. Накал борьбы существенно снизился. В немецком дневном донесении эти атаки против частей, оборонявших «наземный мост», оценивались как «несколько бессвязных сильных ударов разведки». Основной причиной резкого снижения ударных возможностей северной ударной группировки Сталинградского фронта стало выбивание танков.
Безжалостное прореживание легких танков в наступлении 1-й гвардейской армии 18–19 сентября было предсказуемым. В 148-й танковой бригаде после одного дня боя 18 сентября от 8 KB, 2 Т-34 и 14 Т-60 осталось 3 KB и 5 Т-60. В 3-й танковой бригаде от 23 Т-34 и 15 Т-70 осталось 18 Т-34 и 4 Т-70. Число танков в танковых бригадах и корпусах 1-й гвардейской армии после очередной попытки пробиться на соединение с 62-й армией показано в таблице 9.
Таблица 9.