Не следует думать, что противнику успех в обороне достался легко. На 28 сентября в составе 76-й пехотной дивизии было девять батальонов, из них два средней численности, а семь — слабые (schwach). Битву она начинала двумя неделями ранее с девятью батальонами средней численности. 60-я моторизованная дивизия на 28 сентября насчитывала 7 мотопехотных батальонов, из них 4 в средней численности, 2 слабых и 1 «истощенный» (abgekampft). Саперный батальон соединения также проходил как «истощенный». Сражение 60-я моторизованная дивизия начинала со всеми мотопехотными батальонами в средней численности. Т. е. состояние дивизий радикально изменилось в худшую сторону.
Цепочка контрударов к северу от Сталинграда, проводившаяся с конца августа 1942 г., несмотря на крупные силы, в них задействованные, осталась недостаточно освещенной в отечественной историографии. Командующий фронтом А.И. Еременко предпочел вообще дистанцироваться от проведения контрударов, ссылаясь на занятость обороной города. В своих мемуарах он пишет: «Я же не мог уделять достаточного внимания этому фронту, поскольку всецело был занят на главном направлении — на Юго-Восточном фронте, который непосредственно оборонял Сталинград»[111]
. Одновременно он с резкой критикой обрушился на своих заместителей, отвечавших за фронт к северу от города. Главный объект критики, В.Н. Гордов, к тому моменту был мертв и ничего в свою защиту сказать не мог. Вина за неуспех наступлений была также широким жестом возложена на Жукова: «В сентябре на Сталинградский фронт приехал генерал армии товарищ Жуков как представитель Ставки. Он участвовал в организации вышеуказанных контрударов и, несомненно, причастен к связанным с ними ошибкам. Ни в Сталинграде, ни в штабе Юго-Восточного фронта он не был, а проехал прямо в штаб Сталинградского фронта, находящегося в 40 км севернее от города. Приезд Жукова нас несколько обнадежил. Мы рассчитывали, что с его помощью Сталинградский фронт сможет реализовать выгодное положение своих войск по отношению к противнику и окажет более действенную помощь Юго-Восточному фронту, противостоявшему основному напору врага в самом городе и на его южном фланге. Однако наши надежды во многом не оправдались. Попытки Сталинградского фронта ликвидировать вражеский прорыв после приезда Жукова, так же как и до него, остались безуспешными»[112]. Однако сохранившиеся в архивах планы наступательных операций содержат автографы Еременко и его подпись. Так, например, план наступления от 27 сентября подписан А.И. Еременко и заместителем начальника штаба Сталинградского фронта генерал-майором Рухле. Соответственно, например, Военный совет 24-й армии составлял план контрнаступления с ремаркой в разделе «Решение» — «в основном указанные фронтом». Так что Андрей Иванович разделяет ответственность за контрудары 1-й гв., 24 и 66-й армиями с Г.К. Жуковым, В.Н. Гордовым, К.С. Москаленко, Д.Т. Козловым и Р.Я. Малиновским. Контрудары — это такая же неотъемлемая часть Сталинградской битвы, как бои в городе. Их забвение, по меньшей мере, несправедливость по отношению к тем, кто в этих контрнаступлениях участвовал. По сути своей контрнаступления Сталинградского фронта не отличались от боев в самом Сталинграде. Чуйков точно так же бросал в бой прибывающие резервы, стремясь отбить Мамаев курган и центральную часть города. При минимальной поддержке танков успехи контрударов 95 и 284-й стрелковых дивизий были едва ли не ниже, чем 1-й гвардейской армии. Разница была только в масштабах контрударов, т. е. в количестве задействованных соединений.Однако деятельность Еременко и Гордова в качестве руководителей Сталинградского фронта явно не удовлетворяла верховное командование. Перестановки в управлении войсками на Сталинградском направлении шли практически постоянно с того момента, как с командования сняли такого титана, как С.К. Тимошенко. 28 сентября последовал приказ Ставки ВГК № 994209, в котором не только были изменены наименования двух действующих фронтов, но и сменены их руководители: