Сталинградская трагедия. За кулисами катастрофы

Как бы ошибочно ни было упрощенно квалифицировать действия Паулюса лишь как бездумное и тупое повиновение приказу, его решения так же мало учитывали всю чудовищность создавшегося положения и ту ответственность, которая ложилась на него в связи с этим, как и его трудно постижимая вера в обещанное верховным командованием избавление. В самом деле, неужели приказ Гитлера мог одним махом перечеркнуть все хорошо взвешенные доводы, побуждавшие Паулюса незадолго до этого добиваться необходимой, по его убеждению, свободы действий? Неужели пережитых разочарований было недостаточно, чтобы заронить в его душу глубокие сомнения? Ведь о трудностях снабжения в зимних условиях он знал и в связи с докладной запиской главного квартирмейстера группы армий генерала Вайнкнехта, который еще в октябре предлагал отвести 6-ю армию на спрямленную линию обороны по рекам Дон и Донец{142}. За свои скептические настроения (он считал все возможности и резервы исчерпанными) Вайнкнехт был смещен со своего поста. Так же поступил Гитлер и с командиром IV корпуса генералом фон Шведлером, который недвусмысленно высказывался против оставления 6-й армии на угрожаемых позициях в Сталинграде. Паулюс не мог не знать и подлинных причин отставки генерал-полковника Гальдера, начальника генерального штаба сухопутных сил, с которым он прежде непосредственно работал. Безрезультатность всех его предостережений, представлений и просьб в адрес вышестоящих инстанций, как и тот факт, что ему так и не были предоставлены резервы, должны были бы еще более усилить его скептицизм. Что касается снабжения окруженной группировки, то он знал, с каким обоснованным пессимизмом относились к этому авиационные генералы. Ведь он сам присутствовал при одном разговоре, в ходе которого генерал Фибиг заявил начальнику штаба Шмидту: «Снабжать целую армию по воздуху? Не получится! Наши транспортные самолеты слишком заняты в Африке и на других фронтах. Я не советую чрезмерно полагаться на нас!»

Вальтер Герлиц, стремящийся под углом зрения оперативной перспективы, какой она представлялась тогда штабу армии, оправдать решения командования армии в окруженном Сталинграде, утверждает, будто Паулюс не мог себе представить, что верховный главнокомандующий способен давать безответственные указания, и будто Паулюс тогда якобы чувствовал себя «полностью застрахованным за спиной у Гитлера». Справедливость такого утверждения представляется весьма сомнительной хотя бы уже ввиду вышеупомянутых обстоятельств, которые должны были заставить бдительного генерала, по меньшей мере, призадуматься. К тому же Паулюс в самом начале похода в Россию и сам был свидетелем поразительного легкомыслия Гитлера. Когда он однажды стал докладывать Гитлеру о трудностях снабжения войск в зимних условиях, тот пришел в неистовство: «Эту болтовню… я не намерен больше слушать. Никакой зимней кампании не будет. В этом отношении вы можете положиться на мое дипломатическое искусство. Нашей армии нужно только нанести русским несколько хороших ударов… Тогда выяснится, что русский колосс стоит на глиняных ногах. Я категорически запрещаю говорить при мне о зимней кампании!»