Сталинградский рубеж

В некоторые часы 23–24 октября все выглядело снова почти так, как восемь — десять дней назад. Так же массированно действовала фашистская авиация, и от бомбежек и штурмовок с воздуха у нас было больше всего потерь. Досталось и новому командному пункту армии, хотя ничто не давало оснований считать, что его место раскрыто, — просто бомбился весь район. В расположении КП погибло пятнадцать человек, было разбито несколько раций. Телефоны вышли из строя вовсе. Но «Красный Октябрь» был близко, и с частями Гурьева и Смехотворова без особых перебоев поддерживалась живая связь.

Гвардейцы Гурьева дрались доблестно — иначе не скажешь. Подразделения, которые оказывались отрезанными от батальонных и полковых КП, держались с прежней стойкостью. Командные же пункты оставались на прежних местах, даже если гитлеровцы подступали к ним вплотную. И наседавший враг отбрасывался назад.

Командир полка Василий Андреевич Лещинин потом рассказывал:

— Перед КП второго и третьего батальонов мы насчитали по сорок пятьдесят трупов фашистских солдат. Прорывались сюда и танки. Но и с танками справлялись, подрывали их. Отбившись, комбаты первым делом принимались выяснять, что стало с передним краем, где он теперь. А он — там, где и был, все роты выстояли.

Да только ли до батальонных КП прорывался враг! Связываюсь по радио с генералом Гурьевым и узнаю, что бой идет у командного пункта дивизии, до штольни, где он помещается, долетают немецкие гранаты… Помощи Степан Савельевич не просит, ему известно: резервов у нас нет. Все же ему послали на подмогу единственное, что могли, — поднятую по тревоге роту батальона охраны штаба. С ней пошел и мой ординарец Владимир Ковтун.

Дивизия Гурьева удержала рубежи перед «Красным Октябрем». Выйти к заводской территории напрямик, с запада, противнику не удалось. Однако он прорвался к заводу в обход, с северной стороны, — через еще более поредевшие боевые порядки 193-й дивизии. «Красный Октябрь» — вслед за Тракторным и «Баррикадами» — стал полем боя.

Ворвавшись на территорию «Красного Октября», где гвардейцы Гурьева удерживали основные цеха, немцы одновременно продвинулись севернее завода к Волге. Преодолей они оставшиеся до берега последние сотни метров — и дивизии Гуртьева и Людникова оказались бы отрезанными, как раньше группа Горохова…

У Горохова положение тоже ухудшилось: враг возобновил попытки расколоть фронт наших бригад. Тяжело было и на «Баррикадах», особенно в юго-восточном углу заводской территории, где на позициях, господствующих над Волгой, важных для прикрытия переправы, оборонялись совсем обескровленные части Гуртьева. «В полку майора Чамова 36 активных штыков», — доносили из штаба 308-й дивизии.

Об ожесточенности разгоревшихся с новой силой боев, о том, чего стоило сдерживать очередной натиск противника, дает представление такая цифра: за 23 и 24 октября мы эвакуировали на левый берег 1894 раненых. И это были еще не все раненые, часть оставалась в убежищах на нашем берегу.

Сама транспортировка стольких раненых через непрестанно обстреливаемую, всю ночь освещаемую ракетами Волгу являлась непростым делом. Перевозили их главным образом небольшие речные пароходы. Счастливым считался у эвакуаторов пароходик «Ласточка», который с 18 по 25 октября благополучно вывез больше тысячи раненых.

Я не сказал еще, что 20 октября была выведена в резерв фронта давно знакомая читателю 112-я стрелковая дивизия подполковника И. Е. Ермолкина, остатки которой после прорыва немцев у Тракторного оказались в расположении Северной группы. За Волгу убыли, правда, фактически одни штабы и совсем немного строевых командиров. Отрадно было, что хоть эта горсточка ветеранов останется под знаменем дивизии, призванной возродиться для новых боев. А двух способных молодых офицеров — капитана Николая Скляренко и старшего лейтенанта Александра Безъязыкова, которым в тяжелейшей обстановке было вверено по полку, представилась возможность послать прямо из огненного Сталинграда на ускоренный курс военной академии.

Теперь, 25 октября, Военный совет армии вынужден был констатировать, что 193-я дивизия Смехотворова, 308-я Гуртьева и особенно 37-я гвардейская Жолудева исчерпали свои боевые ресурсы и нуждаются уже не в маршевом пополнении, а в замене целиком (напомню: две последние прибыли к нам в составе менее половины штатного). Командарм Чуйков передал по телеграфу просьбу командующему фронтом сменить эти соединения двумя полнокровными дивизиями с противотанковой артиллерией.

Вышло так, что наша просьба встретилась с принятым уже решением включить в состав 62-й армии 45-ю стрелковую дивизию, которая незадолго до того была передана Сталинградскому фронту из резерва Ставки и предназначалась сперва (как в свое время дивизия Смехотворова) для обороны островов и левого берега.