Сталинградский рубеж

При подходе к КП, развернутому в тополевой посадке у сельской школы, мысленно отметил четкость комендантской службы, подтянутость хорошо побритых часовых, мгновенное появление расторопного дежурного. Меня провели в довольно просторный блиндаж, где над столом, покрытым картой, склонились высокий, богатырского сложения генерал-лейтенант и хмуроватый на вид дивизионный комиссар. Рядом стоял генерал-майор.

Выслушав мой доклад о прибытии, генерал-лейтенант широким жестом протянул руку и громко, отчетливо назвал себя:

— Лопатин Антон Иванович.

Дивизионный комиссар был членом Военного совета армии К. А. Гуровым, генерал-майор — начальником штаба Н. А. Москвиным.

Меня стали немедля вводить в курс дела, знакомить с положением на фронте и состоянием армии.

Дивизий в составе армии числилось немало (их внушительный перечень я уже видел в штабе фронта). Но сюда входили и соединения, окруженные за Доном, о которых в журнале боевых действий и сводках изо дня в день писалось: новых данных не поступало, установить радиосвязь не удается…

Из-за Дона только что вывел сто двадцать человек раненый командир 33-й гвардейской стрелковой дивизии полковник А. И. Утвенко. Более мелкими группами и поодиночке выбирались на левый берег бойцы и командиры из других частей. К правому берегу подводили по ночам, где было можно, переправочные средства, высаживали поисковые отряды. Большего сделать не могли. И на то, что за Доном даст о себе знать хотя бы относительно крупная часть, особых надежд уже не питали.

Две дивизии, которые попали в окружение раньше и пробились в расположение 4-й танковой армии, там и остались и из списков 62-й были уже исключены. Вообще состав армии за первый месяц ее боевых действий обновился очень сильно. Три дивизии, отведенные десять дней назад на левый берег Дона, были незадолго до этого приняты от соседей или из фронтового резерва, 98-ю стрелковую дивизию генерал-майора И. Ф. Баринова фронт передал армии уже после занятия ею теперешних позиций.

Все эти дивизии были далеко не полного состава. Самой боеспособной считалась 112-я стрелковая. Командовал ею подполковник Иван Ефимович Ермолкин (легко запомнились имя и отчество — тезка генерала Петрова, с которым я только что расстался на Кавказе). Но все еще продолжали называть ее дивизией Сологуба. Полковник И. П. Сологуб, формировавший дивизию в Сибири и прибывший с нею на фронт, погиб неделю назад. Скромный и храбрый человек, ветеран гражданской войны, он, чувствовалось, оставил о себе прочную добрую память.

Единственной в полосе армии дивизией, укомплектованной по штату, была 87-я стрелковая полковника А. И. Казарцева, недавно прибывшая с Дальнего Востока. Но командование армии распоряжалось пока только одним ее полком, выведенным на передний край у хутора Вертячий. Два других стояли на запасных позициях в глубине обороны, оставаясь в резерве фронта.

Армия имела полнокровную мотострелковую бригаду и несколько танковых (во всех, вместе взятых, — около ста исправных боевых машин). Орудий и минометов было немногим больше пятисот — в среднем примерно шесть стволов на километр фронта. Сверх того, армии был подчинен созданный на Дону укрепрайон в составе нескольких артиллерийско-пулеметных батальонов. В резерве имелся полк гвардейских минометов — «катюш».

Позиции армии на левом берегу Дона являлись составной частью 400-километрового внешнего обвода большой системы сталинградских оборонительных рубежей. Внешний обвод начинался от Волги у Горной Пролейки, в 70–75 километрах севернее Сталинграда, проходил по реке Иловля, а затем по Дону через Качалинскую, Вертячий, Калач, Ляпичев, по речке Мышкова и возвращался к Волге ниже Красноармейска. Позади находились 150-километровый средний обвод (это на нем стояли два полка дивизии Казарцева) и 70-километровый внутренний, также доходившие до Волги. Оборудовался и четвертый пояс укреплений, окаймлявший непосредственно город.

Создание этих рубежей стоило инженерным частям и местному населению огромных усилий. Первые три обвода начали сооружать еще прошлой осенью, когда гитлеровцы только подступали к Донбассу. То, что успели тогда сделать, пришлось весной, после паводка, восстанавливать. Летом, в условиях нараставшей угрозы Сталинграду, полевые укрепления продолжали возводить десятки тысяч колхозников и горожан. И все же в полосе 62-й армии даже на внешнем обводе успели завершить работы лишь на отдельных участках, в частности — в районе Калача. Теперь там, где позволяла обстановка, фортификацией занимались сами войска.

Внимательно слушая командарма и члена Военного совета, сообщавших мне все эти и другие важные сведения, я, естественно, присматривался к ним самим.