Сталиниада

Это была неожиданная и яркая импровизация. Стихи сами излетали из его души. Люди были потрясены и содержанием творчества, и тем, что рождение искусства произошло сразу, здесь, на их глазах. Отверженный сделался священным дервишем тюрьмы. Ему прощали и странности, и чудачества, и нелепые привычки, и заумность в разговорах на самыежитейские темы. А стих пошел, отделился от автора, стал песней. И кто теперь скажет, поэт ли родил эту песню, или люди родили поэта, сделав несчастного человека органом своих мыслей, переживаний, заставив его выговорить их боль. После этого он никогда больше не писал стихов: русских — не умел, а еврейские никому не были нужны.

Трагическое свидание

В конце 40-х — в начале 50-х годов был арестован еврейский поэт Пфефер. В это время в Москву приехал Поль Робсон. Он спросил, правда ли, что Пфефер в тюрьме. Ему ответили — с Пфефером все в порядке — и организовали с ним встречу. Два сотрудника привезли Пфефера из тюрьмы в гостиницу и остались внизу, а заключенный поднялся в номер к Робсону. Певец спросил о судьбе Переца Маркиша и других видных деятелей еврейской культуры. Пфефер сказал, что они живы-здоровы, и при этом показал на потолок, давая понять, что разговор прослушивается, а потом составил из пальцев решетку и сделал жест, означающий казнь. Робсон спросил: "А как твои дела?" Утверждая, что все хорошо, поэт повторил жесты. После этого два человека, утирая слезы, говорили о пустяках.

Через несколько дней на концерте в Ленинграде Робсон демонстративно спел еврейскую песню сопротивления, родившуюся в Варшавском гетто. Слушатели устроили овацию.

Вернувшись в США, Робсон рассказывал, что Пфефер, Маркиш и другие деятели еврейской культуры находятся на свободе. Позже он объяснял свой ответ надеждой натолкнуть Сталина на мысль, что ему выгодней сохранить жизнь деятелям еврейской культуры, чем убить их.

Однако Сталин не внял этому намеку. Пфефер и Маркиш были убиты. По другой версии, Робсон не мог изобличить Сталина потому, что сын певца находился в Москве и фактически был заложником.

Притормозить!

В разгар кампании космополитизма Сталин дал указание редактору «Правды» Петру Николаевичу Поспелову:

— Не надо делать из космополитов явление. Не следует сильно расширять круг. Нужно воевать не с людьми, а с идеями.

Сталин широко пользовался социальной технологией, формула которой: разгон — тормоз, разгон — тормоз.

Медицина, обернувшаяся политикой

Перед XIX съездом Сталин перенес микроинсульт. Отнялась рука. Состояние было плохим. Вызвали врачей. После консилиума они сказали, что положение угрожающее и вождь должен отойти от дел, чтобы сохранить жизнь. Был приведен ряд исторических прецедентов, когда отдых возвращал здоровье, а продолжение работы приводило к губительным результатам.

Сталин спросил:

— Скажите, медицина наука или нет? Врачи ответили:

— Да, товарищ Сталин, конечно, наука.

— А в науке бывает прогресс?

— Да, товарищ Сталин, конечно.

— Значит, и в медицине есть прогресс?

— Да, товарищ Сталин, есть, но не в этом случае. Эти заболевания наука еще не умеет лечить.

— Значит, вообще в медицине есть прогресс, но когда дело касается товарища Сталина, то прогресса нет.

Вскоре индийский врач — его потом наградили Сталинской премией мира — стал лечить Сталина с помощью стимулирующих и даже допинговых средств, и вождь неожиданно быстро встал на ноги. На XIX съезде он, как ни стремился, все же не смог выступить с отчетным докладом и был в состоянии только доковылять до трибуны и произнести очень краткую агрессивную речь. Эта речь призвана была доказать, что вождь здоров и в силе. (Египетские фараоны, чтобы показать, что они еще не стары, пробегали в присутствии большого числа людей огромный круг.) Вскоре началось дело врачей.

Техническая подготовка к высылке

В конце 1952 года в Биробиджане по указанию Сталина были подготовлены бараки для подлежавших выселению евреев.

Выселение не состоялось из-за смерти Сталина. О качестве этих бараков говорит то, что когда в 1956 году решался вопрос об использовании их для хранения урожая, выяснилось: стены в бараках в одну доску, огромные щели, дырявые крыши, внутри нары в два этажа. Для хранения урожая все это оказалось непригодным.

На подступах к делу врачей

В середине 1952 года в Норильске — городе заключенных, работающих на огромном промышленном комбинате, — появилась недавно арестованная красивая молодая женщина. Она была медицинской сестрой и наложницей Сталина. Нащупывая очертания будущего дела врачей, ее арестовали и не очень жестоко выслали на пять лет. Однако она была мрачна и говорила, что ничего хорошего не ожидает, поскольку ее обвинили в нелояльности к вождю. Действительно, в конце того же года ее отослали в Москву, после чего она навсегда исчезла.

Еврейское счастье