Сталинизм. Народная монархия

Великий князь Сергей Александрович, генерал-губернатор Москвы, прославился своим суровым нравом и жестокостью. Во многом из-за его халатности произошла Ходынская трагедия, так что он даже получил в народе титул «Князь Ходынский». О взглядах и умонастроении этого человека говорит хотя бы тот факт, что он запретил жене читать «Анну Каренину». Свою семейную жизнь он, по свидетельству современников, превратил в сущий ад. Дело кончилось тем, что его жена бросила свой дом и ушла в монастырь.

Самый младший, великий князь Павел Александрович, был всего на восемь лет старше Николая. Николай относился к нему с большой симпатией. У них было много общего. Но у Павла Александровича имелись серьезные проблемы в личной жизни (после смерти первой жены он женился на разведенной женщине. — Ред.), из-за которых он был удален от двора и многие годы провел за границей вдали от родины.

Вот такие были «наставники» у Николая II, которые обещали ему помощь и поддержку в управлении государством и на которых он опирался в течение первых десяти лет своего царствования.

У каждого дяди имелась своя свита, свои миссионеры, колдуны, ясновидящие, прорицатели, чудотворцы и медики, содержание которых обходилось очень недешево государевой казне. У тех также была огромная челядь, которая, в свою очередь, требовала для себя кусков и кусочков общественного пирога.

А тем временем экономика страны трещала по всем швам, народ нищал и голодал, тогда как кучка царственных вельмож обогащалась, блаженствовала и прожигала жизнь. И не было им никакого дела до обездоленного люда.

В народе росло недовольство, повсюду слышались слова «революция», «свобода», «справедливость». Однако, когда об этом докладывали правительственным чиновникам, те реагировали довольно беспечно.

Армия слабела и была деморализована. Иностранные капиталы, искусно привлеченные министром финансов С. Витте, разворовывались, промышленность и сельское хозяйство находились в упадке. Новые железные дороги строились без стратегического расчета и глохли, ложась тяжелым бременем на экономику страны.

Новому императору выпала трудная судьба. Но он мог спасти свою страну, возродить ее к новой жизни — ведь он владел неограниченной властью и неограниченными возможностями. Но этому не суждено было произойти.

Свита нового царя заметно изменилась, но не в лучшую сторону. Свое окружение Николай формировал не по деловым качествам, а руководствуясь юношескими пристрастиями и симпатиями. Ко двору и в свиту императора стали входить люди с подмоченной репутацией и довольно сомнительными деловыми качествами. Не останавливался Николай и перед реабилитацией таких лиц, которых его отец наказывал за дела чисто уголовного порядка. Он их приближал к себе, за что они, стараясь заслужить его расположение, всячески угождали ему, искажая в своих докладах действительное положение вещей в стране и восхваляя его мудрость в управлении государством. Когда старейший генерал-адъютант Чертков попытался обратить на это внимание монарха, тот сухо ответил, чтобы он не вмешивался в его личные назначения.

Вскоре царский двор пополнился всякого рода ясновидящими, колдунами, прорицателями и просто шарлатанами, выдающими себя за святых. В их числе был и Распутин. Что касается здравомыслящих людей, действительно болеющих душой за судьбу страны и монархии, то они оказались на обочине, их мнением царь не интересовался. Ему казалось, что они покушаются на его власть. «Мне известно, — сказал он в своей первой тронной речи 17 января 1895 года, — что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекшихся бессмысленными мечтами об участии представителей земств в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все силы свои благу народному, буду охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой незабвенный покойный родитель».

Многие из присутствующих слушали царя с недоумением. Правда, оставалась слабая надежда на то, что речь новоявленного императора просто не очень хорошо продумана. Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Вскоре многие стали замечать в молодом самодержце проявление жестокости, бессердечности и вместе с тем — детскую наивность, веру в обряды, чудеса, спиритические предсказания.

Помазанник Божий

Первое, что обращает на себя внимание: никто из современников Николая II не дает ему положительной оценки и не поминает добрым словом. По крайней мере, мне не удалось найти этого ни в воспоминаниях выдающегося судебного деятеля и ученого-юриста, блестящего оратора и талантливого писателя Анатолия Федоровича Кони, ни в очерках публициста, служившего в одном из гвардейских полков в Царском Селе и близко наблюдавшего императора Виктора Петровича Обнинского, ни в мемуарах крупных политических деятелей того периода Сергея Юрьевича Витте и Михаила Владимировича Родзянко, ни в оценке английского дипломата сэра Джорджа Бьюкенена, ни у кого-либо другого.