Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941-1944

О похожих методах убеждения вспоминал в своих мемуарах командир самого крупного украинского соединения Степан Маликов. Его оперативники узнали, что в Житомире проживет некая Мария Розен, уроженка Бердичева, которая потеряла обоих родителей и работала переводчицей в одной из немецких фирм. «Объект вербовки» скрывала свое еврейское происхождение, выдавая себя за фольксдойче: «Однажды на житомирском рынке к Марии подошел молодой человек и сообщил, что привез ей привет из Бердичева. После угрозы вызвать полицию сказал, что полиция для фрау не менее опасна, чем для него. Когда они отошли, молодой человек добавил: “Вы не должны забывать, кто замучил Ваших родителей. Мы боремся с оккупантами и нам нужна Ваша помощь. Одной, без друзей, Вам не обойтись. Трудно даже будет скрыть, что Вы — еврейка”. Мария стала с увлечением помогать подпольщикам и партизанам»[725].

Использовались и более суровые приемы по привлечению потенциальных информаторов к сотрудничеству. По свидетельству диверсанта и разведчика Леонида Бернштейна, при разработке коллаборационистов в райцентре Клетня партизанами Черниговско-Волынского соединения на задание была послана девушка, «которая сумела встретиться с начальником полиции и передать письмо от партизан. — “Если вы расстреляете нашу партизанку, мы расстреляем 16 твоих родственников, взятых нами в заложники”.

И начальник полиции передал все требуемые сведения. А если бы такого не случилось, уж поверьте, партизаны бы свое слово сдержали»[726].

Нередко агентам давали материальные ценности, в том числе украшения, или деньги. Делалось это либо для того, чтобы завербовать человека, либо чтобы облегчить агенту выполнение задания — например, откупиться от проверки документов, или дать взятку какому-либо должностному лицу с целью получения от него сведений, но при этом не вербуя его.

По словам секретаря подпольного Сумского обкома П. Куманька, были и другие способы получения услуг от представителей оккупационных властей: «Полезнее всего брать для этой работы красивых девушек. Вот мы знаем такой случай по Шостке, когда одна девушка связалась с бургомистром, получила право проезда в Киев и обратно, дважды побывала в Киеве и привезла нам очень ценные сведения. В Киеве она также заимела связь с большим начальством»[727].

Не брезговали «народные мстители» и помощью несовершеннолетних, легко увлекаемых романтикой войны и «взрослыми» заданиями. Бывший заместитель командира по разведке отряда им. Кармелюка Каменец-Подольского соединения им. Михайлова Алексей Артамонов свидетельствовал, что дети не вызывали подозрений противника: «Это были самые лучшие разведчики у нас. Потому что для того, чтобы переехать, например, железную дорогу, невозможно было, перейти ее тоже невозможно было, кругом везде организовывались, стояли немецкие посты, полицейские посты. А пацаны наши там садились на телегу, по паре человек, положим, садились там, пару человек накрывали сеном, и тоже туда. И эту подводу — на подводе сидят пару пацанов — по четырнадцать, там, двенадцать лет. И переезжают запросто переезд, стоят немцы, видят там — пацаны едут на лошади, ну, пропускают их, досмотра никакого. Таким порядком они передавали хорошие разведданные, которые нельзя было передать [иначе]»[728].

Операции на оккупированной территории облегчались наличием у партизан поддельных документов, либо изготавливавшихся кустарным способом на месте, что практиковалось даже в отрядах НКГБ СССР[729], либо высылаемых из-за линии фронта. Для этих целей РО УШПД создал отделение спецтехники. С декабря 1942 по конец 1944 г. им было изготовлено более 1000 различных бланков, паспортов, удостоверений, справок, пропусков, явочных карточек и т. д., а также 250 военных и гражданских печатей на немецком, русском и украинском языках. Услугами отделения спецтехники РО УШПД пользовались разведотделы фронтов и другие организации и учреждения, занимавшиеся зафронтовой борьбой.