Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941-1944

Вместе с тем наряду с отрядом Д. Медведева на территории Украины в годы войны оперировали еще 5 отрядов НКВД-НКГБ СССР, руководители которых получили звания Героя Советского Союза: «Охотники» (командир Николай Прокопюк), «Олимп» (Виктор Карасев), «Ходоки» (Евгений Мирковский), «Форт» (Владимир Молодцов), «Маршрутники» (Виктор Лягин). Не по всем этим группам документы сегодня доступны в достаточной степени. Однако и те данные, имеющиеся в распоряжении исследователей, позволяют сделать вывод о том, что НКГБ в ходе зафронтовой деятельности не отказывался и от своего основного «рода деятельности» — борьбы с «внутренним врагом». Отряд «Ходоки» в июле 1943 г. получил задание по разработке Организации украинских националистов. До этого на его базу прибыла спецгруппа Муравьева, которая в районе Бердичева проникла в среду ОУН и захватила одного из местных руководителей — Кукса, который дал сведения о явках и паролях националистов. В октябре 1943 г. отряд Мирковского передислоцировался в район Сарн (Ровенская область), где вскрыв в Ракитнянском районе подпольную сеть националистов, уничтожил до 20 человек бандеров-ского актива. При этом, по сведениям самих чекистов, были выявлены националисты, имевшие контакт с разведкой Сумского и Житомирского соединений УШПД, и являвшиеся ее связными. Отрядом были составлены списки почти на 200 активистов ОУН, раскрыта и ликвидирована попытка ОУН внедрить в партизанские формирования террористов-боевиков для ликвидации командно-политического состава. В частности, по данным чекистов, ими было предотвращено покушение бандеровцев на командира диверсионного отряда УШПД В. Яремчука, Героя Советского Союза[87].

Историк Борис Соколов, оценивая деятельность отрядов, подчиненных штабам партизанского движения, высказывается о них сдержанно: «На самом деле особенно эффективными были операции не многочисленных, но плохо обученных и оснащенных отрядов, а действия небольших, специально подготовленных и владевших самыми современными средствами борьбы диверсионно-террористических групп, которые подрывали важные военные объекты и уничтожали высокопоставленных чиновников оккупационной администрации»[88]. Очевидно, имеются в виду спецгруппы НКВД-НКГБ СССР.

Однако, говоря о выполненных заданиях отрядов 4-го управления НКВД-НКГБ СССР, можно поставить вопрос: насколько терроризм, тем более столь активный, был вообще целесообразен с точки зрения интересов коммунистического режима? Как сообщают советские историки, «каждому из них (терактов. — А. Г.) предшествовала тщательная разведка, поиск конкретных исполнителей, разработка различных вариантов их действий, обеспечение их боевыми средствами (мины, взрыватели, взрывчатка, оружие и т. д.). В этой работе штабы и разведка спецотрядов и спецгрупп опирались на активную помощь подпольщиков и связных»[89]. Иными словами, все это требовало сложной и дорогостоящей работы специалистов высокого уровня. При этом любой, даже неудавшийся теракт — хотя бы тем, что засланная агентура обнаруживала себя — вызывал взрыв активности немецких спецслужб, демонстрировал верное направление контрразведывательных мероприятий и, как следствие, затруднял дальнейшую работу налаженной агентурной сети или вообще ее срывал. Вместе с тем не стоит и говорить о ценности разведывательной информации, получаемой от агентуры спецотрядов НКВД-НКГБ СССР. При этом значимость и профессионализм, например, чиновников немецкой оккупационной гражданской администрации подлежит сильному сомнению. Это были не специалисты, а нацистские функционеры, не обладавшие соответствующими знаниями, умениями и навыками, нужными для эксплуатации занятых территорий СССР[90]. Если учитывать их некомпетентность и склонность к изуверству, можно сказать, что они оказывали определенную услугу сталинскому режиму, вольно или невольно презентуя его в качестве «меньшего зла» для части, а то и большинства населения оккупированной территории. Поэтому, например, разведданные, которые получал и мог получать и передавать в Центр в 1944–1945 гг., а, возможно, и позже, Николай Кузнецов, скорее всего, были куда более ценными, скажем, для ведения войны Красной армией на фронте или партизанами в тылу Вермахта, нежели жизни убитых группой Кузнецова или им самим главного судьи рейхскомиссариата Украина Функа, начальника управления финансов РКУ Ганса Геленга и его подчиненного надинспектора Адольфа Винтера, заместителя Эриха Коха Кнута, вице-губернатора дистрикта Галиции Бауэра и куратора «восточных войск» генерал-майора Макса Ильгена. Даже учитывая «морально-политическое» воздействие на военный и оккупационный аппарат рейха, оказываемое терактами, можно говорить о вредоносности данного вида терроризма для общей эффективности деятельности 4-го управления НКВД-НКГБ СССР и партизанской борьбы.

* * *

Несколько слов целесообразно сказать и о зафронтовой борьбе, проводившейся республиканскими аппаратами НКВД-НКГБ в 1942–1944 гг.