Сталинские соколы в боях с белофиннами

Так как стало уже совсем темно, мы поспешили на свой аэродром и после посадки доложили обо всем замеченном. В этот район немедленно были посланы самолеты с бомбами. На следующий день из показаний пленных выяснилось, что белофинны подбрасывали сюда подкрепления, но не успели они выгрузиться, как наша авиация основательно потрепала их.

В самый день прорыва укрепленной линии я вылетел в разведку, чтобы обнаружить артиллерию белофиннов в районе озера Сумма-ярви, уничтожить ее или заставить временно замолчать и трассирующими пулями показать своей артиллерии, где находятся батареи противника. Орудия врага вели сильный огонь по дороге, где были сосредоточены наша моторизованная пехота и танки.

Погода была не благоприятной для разведки. Сначала ничего установить не удалось. Но через 40 минут облака стали быстро редеть, изредка проглядывало солнце. Я набрал высоту 600 метров и стал наблюдать. Белофинны начали хитрить: ослабили огонь, ведя его небольшим количеством орудий. Но все-таки по вспышкам я установил расположение двух батарей: они стояли в лесу за озером, километрах в пятнадцати-двадцати. А впереди, как потом выяснилось, были два дота.

Подал сигнал ведомым — в атаку! Всем звеном мы обрушились на артиллеристов врага. Вражеские батареи вскоре замолчали. Мы произвели еще три атаки, стреляя трассирующими пулями из пулеметов. Погода такая, что трассирующие пули еле были видны, но наши артиллеристы заметили их и открыли ураганный огонь по белофинским батареям.

Танки и пехота пошли в наступление…

Лейтенант Н. Кравченко Прикрытие корректировщиков

В войне с белофиннами нашей артиллерии приходилось часто стрелять по закрытым, не наблюдаемым с земли целям, и корректировка огня с самолетов сыграла немалую роль. Перед истребителями стояла задача — обеспечить самолеты-корректировщики от нападения воздушного врага.

Летчики перед вылетом для корректирования огня артиллерии сообщали истребителям время своего вылета и хвостовые номера. Истребители, согласно этим данным, взлетали и шли за корректировщиками.

Обычно на пару самолетов-корректировщиков выделялось звено истребителей, а затем истребители сменялись, так как запас горючего у них был меньше, чем у корректировщиков.

Прикрывая корректировщиков, летчик-истребитель ходил по внешнему кругу и внимательно наблюдал за всем происходившим в воздухе.

Однажды, прикрывая корректировщиков, мы находились вместе с товарищем на высоте 1 000 метров. С территории противника на высоте 2 тысяч метров возвращалась группа наших бомбардировщиков. По дымовому следу, оставляемому ими, было заметно, что они от кого-то уходят. Через некоторое время мы увидели разрывы снарядов нашей зенитной артиллерии. Присмотревшись между разрывами, заметили звено вражеских истребителей, которые с высоты 3 тысяч метров пикировали на наших бомбардировщиков. Но так как скорость наших бомбардировщиков была гораздо больше, белофинские истребители остались далеко позади. Увидев наших корректировщиков, они бросились на них, но просчитались. Мы парой пошли им навстречу. Заметив нас, враги, быстро сманеврировав, стали уходить на свою территорию. Мы их все же догнали, атаковали, и нам удалось сбить два самолета.

Так наши самолеты-корректировщики охранялись от нападения воздушного противника.

Капитан К. Голубенков В честь любимого Сталина

За много дней до получения приказа о вылете наше подразделение было в полной готовности. Летный состав приготовил карты к полету, технический состав проверил материальную часть. В боевом листке была помещена короткая заметка летчиков Шведова и Голубя. В ней говорилось: «Выполним любой боевой приказ командования, уничтожим данную нам цель!» Эти два летчика уже получили боевое крещение на Халхин-Голе, оба они награждены орденами.

Работа шла более четко, чем в мирное время. Даже обычно медлительные Зимин, Поздня, Семенов проявляли исключительную напористость и энергию.

Только одно нас угнетало: не было летной погоды. «Небесная канцелярия» путала все наши карты.

Мы с жадностью читали первые сводки с фронта и в один голос твердили:

— Эх, погода проклятая! Помочь бы ребяткам килограммчиками, угостить бы белофиннов уральским металлом.

Сумрачные дождливые дни сменились морозом и пургой. Как назло, ни одного дня хорошей погоды. Трудно передать, как доставалось метеорологу за то, что он не предсказывал хотя бы удовлетворительной погоды!

Но вот на синоптической карте показался край циклона, и на 19 декабря была обещана погодка, правда, по оценке нашего командира майора Алексеева, «в полоску», но все же летная.

19 декабря, как и всегда, мы вышли на аэродром в 5 часов 30 минут. В темноте опробовали моторы, проверили пулеметы, дежурный метеоролог грустным голосом прочитал нам сводку погоды и, как положено ему по штату, высказал массу сомнений, «расставил» снег, туман и бурю по всему маршруту, так что радоваться было нечему.