Сталинские соколы. Возмездие с небес

На следующий день по всей эскадрильи была объявлена высшая степень боеготовности, все возможные увольнительные в Харьков отменили. А затем началась битва, которой мог бы позавидовать и Янош Хуньяди под Белградом. Мы патрулировали район аэродрома от Харькова до Белгорода, сопровождали немецкие бомбардировщики, сами наносили удары по наземным целям, совершая по нескольку вылетов в день. Нас то перебрасывали ближе к Белгороду, то возвращали обратно. Можно считать это везением, или наоборот – неудачей, но в течение месяца, летая на прикрытие немецких бронетанковых войск или сопровождение корректировщиков, я больше не вступал в активные бои с русскими, и соответственно не увеличил число личных побед. Летали, особо не отличились, но были живы Имре и Лайош. Брат сильно возмужал, это уже не осторожный мальчишка, а воин, я горд за него. Лайош молодец, 3 августа он сопровождал бомбардировщики и был сбит в районе Белгорода, совершив вынужденную посадку в поле на ничейной полосе. Лайошу пришлось ждать до утра 5 августа, когда под огнем наступающих на город русских, его забрал «Шторьх». Несколько раз между Харьковом и Белгородом я встречал Ил-2 или «Яки», но так и не добился побед. Зато меня и Лайоша наградили Бронзовыми медалями «За Храбрость». Приятно было стоять перед строем, когда полковник Илль зачитывал каждому из награжденных его звание имя и фамилию.

– На основании представленных мне полномочий от Высшего командования Королевских Вооруженных сил я награждаю «В признание мужества, проявленного перед лицом врага» Бронзовой Медалью «За Храбрость» фенриха Первой истребительной эскадрильи…

В августе стало понятно, что битва под Курском проиграна, большевики контратаковали по всем направлениям, в небе господствовала их авиация. Мы охотились за «красными» самолетами, но наши победы, как и воздушные успехи немцев не смогли переломить Восточный фронт. Больше месяца я был хорошим ведомым, защищая спину начальников, а затем нас погнали русские, и признаться, мы были рады этому, потому что возвращались с чужой войны домой.

В середине августа нас перевели в Полтаву – красивый, но сильно пострадавший город, впрочем, как и все, чего коснулась коса войны. Полтава понравилась нам больше чем Харьков, на берегах Ворсклы мы проводили свободное время, глушили рыбу, купались. Через месяц русские выбили нас из Полтавы. В Полтаве мы напрямую подчинялись немцам, чем не сильно были довольны. Поэтому, когда нас отозвали в Лемберг, а затем железной дорогой отправили домой, мы радовались как дети. Ходили слухи, что нас отправят в отставку и наша дружная компания закончит войну без потерь, но так легко отделаться не получилось. Это была всего лишь естественная ротация. эскадрильи. повоевавшие на Восточном фронте возвращали в Венгрию, а на наше место отправили других. Нам предоставили короткий отпуск, в который наша неразлучная троица рассталась ненадолго. Лайош отправился к родственникам в Будапешт, Имре к девушке из Дебрецена, а я вернулся в собственную квартиру и «Кодмон», где давно уже работал другой управляющий – жуликоватый Гюла, выбивший себе «белый» билет. Я с первых минут испытал к нему неприязнь, словно тот увевел у меня жену. Зато меня встретили как героя, обеспечив обедами за счет заведения, и даже работающие при ресторане барышни легкого поведения дарили любовь совершенно бесплатно.

Отпуск закончился быстро. В октябре эскадрилью собрали для преобразования и переобучения на более современные машины. С самолетами вышла заминка, и мы получили прекрасную возможность расслабиться на родной земле. Описывать все прелести подобной службы нет времени, да и желания, надо просто наслаждаться жизнью. Венгрия, наша прекрасная и веселая страна, жила обычной мирной жизнью, работали кабаки, театры, общественный транспорт, война была далеко-далеко. Подобный порядок вещей не мог продолжаться бесконечно, тем более что с востока неумолимо приближался фронт. В феврале мы действительно получили обновленный Bf-109 6-й модели с новым двигателем и увеличенным оперением. Самолет не потерял маневренность, но стал более устойчив и развивал скорость на средних высотах до пятисот девяносто километров в час. Фонарь с полностью откидной задней частью давал лучший обзор. Новая версия позволяла цеплять подвесной топливный бак, несколько машин имели тридцатимиллиметровую пушку. Некоторые пилоты посчитали самолет слишком тяжелым, но я продолжал любить Мессершмитт, ведь ни на чем лучшем я просто не летал.

В апреле запахло жареным, страна все больше управлялась немцами, что это. оккупация или союзническая защита. Объявлена всеобщая мобилизация, и лично мне остается только радоваться, что я, благодаря нелепой комичной случайности, служу уже четыре года. Теперь бы меня обязательно призвали в армию и наверняка в пехоту.

Война дошла до Венгрии. Мы находились на аэродроме Сольнок, когда американцы совершили свой первый налет.