Сталинские соколы. Возмездие с небес

Посадка вышла на удивление мягкой. Выбравшись из самолета, мы поспешили к небольшому лесочку, где попытались спрятаться от возможных преследователей и могли обдумать дальнейшие действия. Падение самолета заметили, и еще до наступления темноты нас обнаружил небольшой вооруженный отряд. Силы были неравные, попытавшись отстреливаться, но потеряв одного из воздушных стрелков, мы решили прекратить сопротивление. Нас взяли в плен польские бандиты из так называемой отечественной армии – даже оказавшись в лапах русских, мы подвергались бы меньшей опасности, чем в руках польского сопротивления. Нас избили и бросили в круг, видимо, решая, что делать дальше. Никто из нас не мог говорить по-польски, правда, некоторые из бандитов немного понимали немецкий язык. Я помню, как все время бубнил, что мы являемся учебным экипажем и выполняли учебный полет – как будто это могло спасти нас от гибели. Я испытывал ужасные ощущения, равные истерике, и мои приятели по несчастью тоже – подобно избитой собаке, каждый прятал голову, прижимая ее к груди и закрывая руками. Счет нашей жизни шел на минуты.

Посовещавшись и дождавшись темноты, поляки подняли нас пинками и повели из лесочка, даже не дав похоронить погибшего товарища. Чтобы не раздражать конвоиров, мы старались не разговаривать между собой. Увидев, что неизбежная смерть отодвигается на некоторое время, я взял себя в руки и попытался проанализировать ситуацию. Луцк был захвачен русскими. Но захватили нас поляки, значит, мы сели на ничейной территории, никем не контролируемой. В нескольких десятках километров мог быть Вермахт, об этом свидетельствовала осторожность бандитов.

Тем временем нас привели в небольшую деревушку и закрыли в сарае. До утра нас никто не трогал, а с рассветом мы услышали шум короткого боя, затем все стихло. Мы решили ничего не предпринимать, по крайней мере пока не будет прямой угрозы. Только к полудню дверь сарая отворили снаружи и внутрь осторожно, с винтовкой наперевес зашел человек. Видя нас, он отпрянул назад и что-то прокричал. Затем несколько вооруженных людей вывели нас на улицу. Увидев их, мы крайне удивились, но совсем не обрадовались, это были не поляки и не русские солдаты, и, конечно же, не немцы. Люди были одеты как партизаны и говорили на языке южной России, который я слышал еще во время службы в Крыму. Нас вывели и один из вооруженных бандитов, наверное – старший, немного говоривший по-немецки, начал задавать вопросы. Поляки разоружили нас, но не успели хорошо обыскать и отобрать документы. Я расстегнул нагрудный карман и трясущейся рукой протянул бумаги партизану. Впрочем, наша форма не давала двусмысленного намека, идентифицируя нас как германских летчиков.

Обстоятельства нашего пленения и освобождения стали известны уже потом, а тогда, еще ничего не понимая, мы следовали несколько недель за освободившим и вновь взявшим нас в плен отрядом в юго-западном направлении. Двигались в основном ночами, в светлое время суток, отсиживаясь во всевозможных укрытиях. К нам неплохо относились и даже кормили наравне с остальными скудными лесными припасами, и тем, что удавалось раздобыть партизанам во встречавшихся селениях. Вооруженных столкновений не было, мы двигались по ничейной территории между русскими и германскими войсками, контролируемой партизанами и бандитами различных национальностей. И только когда оказались в расположении стрелковых частей СС и встретились с их командиром, смогли понять чудо своего освобождения.

Нас захватили польские повстанцы и наверняка бы расстреляли, если бы не случайный отряд украинских националистов, зашедших слишком далеко на север. Впрочем, в другой ситуации украинцы расстреляли бы нас с таким же удовольствием, как и поляки, но близость новой угрозы – мощных сил русских – заставляло местных националистов искать сближения с бывшим врагом, то есть с нами, в желании объединиться с германским оружием против более страшного коммунистического врага. Мы были отличной разменной монетой в переговорах между повстанческой украинской армией и частями войск «Галиции».

В конце концов, изможденных, но живых нас переправили в немецкие части, и в мае, спустя месяц после рокового вылета, мы вернулись в расположение 3-й Группы 3-й Эскадры. Думаю, я остался в живых благодаря вашей любви, и надеюсь, что так будет всегда.

Эскадра заканчивает формирование, пилоты группы переучились на новый тип, и мы укомплектованы тридцатью Хе-111. Новых бомб пока нет. В связи с высадкой противника на побережье Франции нас скоро перебросят на запад.