Сталинские соколы. Возмездие с небес

На следующий день в восемь часов сорок пять минут утра всеми боеспособными самолетами второй эскадрильи вышли на «свободную охоту» над районом между городами Львов и Дубно. На высотах южнее указанных населенных пунктов еще были остатки русских дивизий, и на их поддержку с юго-востока приходили советские истребители. Ведущий сообщил, что видит противника, я отошел в сторону, заняв позицию, удобную для прикрытия, внимательно осматривая переднюю полусферу. «Дичи» пока не было. Заметив неприятеля, ведущий агрессивно пошел на схватку. Видя, что ему никто не угрожает, я вступил в бой и жестоко просчитался. В какой-то момент мой самолет получил сильный удар, похожий на стук крупных градин о железо. Из двигателя вырвалось пламя. Я выключил мотор и попытался сбить огонь скольжением, это не помогло. Пламя все больше охватывало самолет, перейдя в кабину и обжигая открытые участки тела. На раздумье времени не оставалось. Я сбросил фонарь и, превозмогая жгучую боль, перекинулся через срез кабины.

– Только был бы цел парашют, – подумал я, через мгновения ощутив рывок раскрывающегося купола. Сбившего меня русского я не видел. Приземлился я в окружении солдат наших частей. Правая рука обгорела, болело лицо, пострадала одежда. Меня осмотрел ротный санитар, оказавший первую помощь, а затем, поскольку Луцк был недалеко, выделив автомобиль, отправили в группу. Правая рука и часть лица были обожжены, но раны оказались неглубокие, и от госпитализации я отказался. Полковой врач заверил, что со временем кожа должна зажить, но некоторые шрамы могут остаться на всю жизнь. Я старался меньше смотреть в зеркало, но боль, а также забинтованная рука постоянно напоминали мне о случившемся. Не то чтобы я страшно переживал за свою в одночасье испорченную внешность, шрамы только украшают мужчину. Меня больше беспокоил сам факт моего внезапного «проигрыша». Я начал осознавать, что «охота» наша совсем не на уток, а скорее, на кабана или медведя, и «зверь» вполне способен дать сдачу или убить. Одно роковое мгновение способно изменить жизнь до неузнаваемости. Все гораздо серьезней, чем мы сами себе внушили накануне 22 июня 1941 года.

Я рвался в бой посчитаться с противником и наотрез отказывался от госпитализации, впрочем, врач настоял на некотором реабилитационном периоде. Также командир эскадры представил меня к награждению Железным Крестом 1-го класса, хотя я еще не получил и первый орден.

В последнем бою наши истребители одержали четыре победы, единственным потерянным Мессершмиттом оказался мой Бф-109Ф. Общий итог деятельности истребительной эскадры за начальный период боевых действий. пятьдесят одна победа при потере пятнадцати самолетов, в том числе из-за аварий, мы также успели нанести определенный урон наземным войскам русских. Группа выполнила поставленные задачи, и, пока наземные войска продвигаются вглубь территории противника, Люфтваффе безраздельно господствует в воздухе.

Большое начальство, рассматривающее мои документы на повышение в звании и награждении, видимо, посчитало меня с шестью боевыми вылетами и восемью победами очень ценным кадром. Меня не отправили в госпиталь, как я и настаивал. Для прохождения реабилитации меня временно перевели во вторую учебную эскадру, недавно перелетевшую в Унгвар – это четыреста километров юго-западнее Луцка. Мне выделили штабной автомобиль, фон Хан лично попрощался, выразив надежду на возвращение в эскадру и на скорое утверждение наград и повышение в звании, и мы отправились в путь, миновав место моего приземления. Ехали двое суток по разбитым дорогам. Всюду множество брошенной советами или подбитой и еще дымящейся техники. На ночь остановились в недавно занятом Лемберге. В городе было относительно спокойно, украинцы встречали солдат Вермахта как освободителей. Не найдя гостиницы, мы остановились прямо в комендатуре. Мы могли ничего не бояться, но ночью в Лемберге начались еврейские погромы. Один из офицеров комендатуры рассказал, что коммунисты, прежде чем покинуть город, расстреляли в тюрьмах всех заключенных, а это несколько тысяч украинцев, и теперь те отыгрываются на евреях. Регулярным войскам отдан приказ, поддерживая общий порядок, не вмешиваться, позволив местному населению самостоятельно устанавливать внутренние законы, и в городе объявлено «Украинское государственное правление».