Сталинские соколы. Возмездие с небес

Возможно, я так бы и вел жизнь в нескончаемых трудах между полем и фермой, изредка выезжая на ближайшую ярмарку, если бы однажды не увидел в небе летящий планер. Тогда он казался мне диковинной птицей или драконом из сказки. Не придав значения заинтересовавшему меня явлению, я сразу и не заметил, как дух бунтарства постепенно овладевает моей юношеской душой. Наверное, дело было не в планере, а в молодости, не желающей вести унылую, как казалось тогда, жизнь на одном месте и зовущей увидеть и покорить мир. Может быть, во мне разыгралась авантюристическая кровь дворянки прабабки, только с того момента я стал часто перечить родителю, намекая, что хочу ехать в город, где буду пытаться стать кандидатом в пехотное училище. Понятно, что отец, на плечах которого лежала ответственность за трех женщин в семье, и видящий во мне помощника и наследника, не испытывал восторга от моего желания покинуть семью.

Наши ссоры не могли длиться бесконечно, и однажды, собрав скромную котомку припасов и самых необходимых вещей, я сбежал. Боже – до сих пор мне стыдно за тот поступок, но что сделано, то сделано!

Трудности первого времени достойны трагического романа. Ведя натуральное хозяйство в деревне, я имел очень скромные сбережения, коих, естественно, не хватало на городскую жизнь. В училище я не поступил, но возвращаться домой неудачником было ниже моего самолюбия и поруганной гордости. С детства приученный к физическому труду, в городе я не чурался любой работы, был подмастерьем, грузчиком, продавцом в лавке, где дослужился до торгового агента.

Когда, после тридцать третьего года началось возрождение армии, не оставляя мечту стать офицером, прославиться и покорить мир, я был зачислен рядовым в пехотный полк, где дослужился до фельдфебеля.

Однажды, к нам на квартиры в Марбург приехали «покупатели», агитирующие добровольцев перевестись в Люфтваффе. Это был мой второй шанс, вспомнив планер из далекого детства, я решил испытать судьбу. Авиация, как мне казалось, предоставляла широкие возможности карьерного роста и путешествий. К тому времени я восстановил отношения с семьей, правда, отец так и не простил мой поступок, да и козырять мне было особо нечем – фельдфебель пехотного полка вместо зажиточного трудолюбивого фермера.

Отменное здоровье, данное мне родителями, вполне подходило к новым нагрузкам, без особого труда я был зачислен в летную школу.

Как и большинство начинающих курсантов, я мечтал быть истребителем – хозяином неба. Мы брали пример с «красного барона» и его эскадрильи, с Рихтгофена, Удета, Геринга, но мой инструктор увидел во мне нечто другое.

– Ты хочешь больших скоростей, пилотажа на перегрузках, я обещаю и то, и другое, если попадешь в пикировщики. Сейчас это новый вид авиации, который скоро будет востребован. Ты силен, крепок здоровьем и хладнокровен, но ты слишком спокоен и рассудителен для истребителя, я бы сказал. ты не агрессивен. Я вижу в тебе все задатки пикирующего бомбардировщика, поэтому буду рекомендовать тебя в пикировщики.

Я действительно получил направление в 1-ю авиашколу штурмовой авиации, которую закончил «на отлично».

Мой первый инструктор не соврал. И скорость, и рабочие перегрузки у нас действительно выше, чем у истребителей, только достигаются они не в горизонте, а на пикировании.

Мне удалось не только блестяще окончить летную школу, но и сдружиться с оберстом Байером – начальником авиашколы, сдружиться настолько, насколько курсант-фельдфебель может стать другом старшего командира. Конечно, это была не дружба, а скорее протекция. Оберст Байер, видя мое неуемное стремление стать хорошим пилотом, старание, которое иные приятели курсанты, более молодые и имеющие протеже в виде богатых или известных родителей, могли расценить как лизоблюдство, оценил по заслугам и пообещал взять надо мной шефство. Эберхард Байер являлся известным командиром, имевшим большие связи в министерстве авиации. Будучи ровесником тех самых перечисленных мной героев мировой войны, он стоял у истоков возрождающейся германской авиации. Не воспользоваться открывшимися возможностями было бы страшной глупостью.

Разглядев во мне задатки хорошего пилота, с учетом предыдущей службы в пехоте и возраста, Байер направил меня на офицерские курсы, а после присвоения звания лейтенанта вернул в свою авиашколу.

К тому времени, окрыленная успехами в Европе, нация продолжала войну с британцами, так что необходимость в летчиках была крайняя.

В одной из доверительных бесед шеф-пилот поделился видением моей дальнейшей судьбы.