Сталинские соколы

Орденом меня наградили достаточно быстро, прямо в части перед строем полка. Сапогов продолжал настаивать на моем назначении командиром звена. Я поблагодарил майора за оказанное доверие и, пока полк был в тылу, попросился на… фронт. Дело в том, что в запасную авиабригаду, куда временно прибыл оставшийся состав 810-го ШАП приехал «купец». Он набирал летчиков для штурмовых полков направляемых на Кубань и Кавказ, где Красная Армия повела активные боевые действия. От него я узнал, что туда направлен 190-й ШАП, в составе которого я встретил июнь 1941. Перевод в «новый-старый» полк освобождало меня от «долга» перед Сапоговым и давал право на недельный отпуск, в который я ринулся в Куйбышев к семье. Мы не виделись год. Трудно описать радость встречи с моими любимыми женщинами. женой и дочкой. Были и радость, и слезы, бессонные ночи разговоров и любви, праздничный стол с коньяком и гулянья по городу. Дочка, показывая пальчиком на орден, говоря, что ее папа герой, просила рассказать, как я воевал.

– Как? – говорю. – Летаю, где фашисты, бомблю их, стреляю.

– А Гитлера ты бомбил?

– Нет – отвечаю. – чтобы бомбить Гитлера, надо вначале победить всех охраняющих его фашистов, поэтому мне нужно вернуться на фронт.

Васька, мой спутник в путешествии домой, домашним понравилась. Кстати у нее начали двигаться задние лапы, так что я не оставляю надежду на ее хотя бы частичное выздоровление. Вначале я хотел оставить ее у семьи, но потом, на семейном совете решили. раз она и вправду стала моим талисманом, пусть едет на фронт со мной, к тому же, кошка, ценя мою полугодовую заботу, признавала своим папой-хозяином и слушалась беспрекословно только меня.

Недельный отпуск проскочил мгновенно подобно пушечному снаряду, пролетевшему мимо, и в середине апреля я прибыл к новому месту службы. Не зная планов нашего командования, обстановку на Кубани я частично представлял. После успеха под Сталинградом, советские войска попытались провести ряд наступательных операций по всему фронту, я ведь сам только что участвовал в такой кровавой бане. Ситуацию на Кавказе трудно было оценить в ту или иную сторону. В середине февраля был освобожден Краснодар – столица Кубани, с трудными боями нам удалось выбить немцев из ряда крупных станиц. С другой стороны Северо-Кавказское наступление не принесло ожидаемого результата, нам не удалось ни запереть немцев на Кубани, ни нанести им решительного поражения, более того, Вермахт даже смог перебросить наиболее боеспособные танковые части с Кубани на Украину. При поддержке авиации немцы регулярно предпринимали мощные контратаки, одновременно создавая узлы сопротивления и опорные пункты, соединенные непрерывными линиями траншей и окопов, усиленных железобетонными огневыми точками – так называемую «Готскую позицию» обороны, преграждающую нам вход в Азов и Крым. К апрелю ситуация стабилизировалась. Немцы заняли подготовленные рубежи в шестидесяти-семидесяти километрах западнее Краснодара, с мощными узлами в районе станицы Крымская и Новороссийска, частично контролируя шоссе Краснодар – Новороссийск. Войска Северо-Кавказского фронта также перешли к обороне, имея плацдарм в районе Мысхако. Прекрасно организованная немецкая авиация господствовала в воздухе. Впереди было лето – пора, когда немцы успешны в наступательных действиях, так что южные регионы совсем не обещали курортного отдыха. Враг был близок, и с ним предстояла упорная борьба.

Вечером 17 апреля я с группой молодых летчиков прибыл к новому месту службы.

Я надеялся встретить хоть кого-нибудь из однополчан по сорок первому году, но надежды мои были напрасны. Самым «старым» в полку оказался механик по вооружению, двадцати трех летний белорус Филипп Андросик, но и он попал в полк в конце июля сорок первого года, когда меня уже в полку не было. Все остальные погибли еще летом сорок второго под Орлом.

Нас разместили в полуразрушенном общежитии и дали выспаться. Утром полк собрали у здания склада переделанного в штаб и провели что-то среднее между политинформацией и постановкой задачи. Выступали поочередно. новый только что назначенный командир полка капитан Бахтин, мой одногодка по окончанию летной школы, политрук и начальник разведки полка. До личного состава довели обстановку, в целом информация была полезной.