Сталинские соколы

В воздух поднялись в 11 часов дня в условиях безоблачной погоды. Привычным движением я оторвал от бетонки аэродрома наш нагруженный двумя тоннами бомб Хейнкель. Родной гул моторов ласкает сердце, слежу за уменьшающейся на земле тенью бомбардировщика, она несется и как будто радостно пляшет, но на душе муторно. Наши тихоходные бомбардировщики сорок первого года выпуска слишком уязвимы.

Решили идти на высоте четырех тысяч метров – а это основная рабочая высота вражеских истребителей. Для спокойствия пилотов в воздух подняты два звена Бф-109, они будут расчищать нам дорогу, на сколько хватит дорогого топлива. Эта нужная мера, в небе даже нет облаков, в которые можно спрятаться, только звенящий прозрачный воздух, необычный для этой поры года.

Мы не могли выбрать цели заранее и решили действовать по обстоятельствам. Так получилось, что три самолета обнаружили состав в районе Зволена, а мой штурман вывел нас прямо на мост через реку Грон. Истребителей и зениток не было, и я смог еще снизиться. Точным ударом, как в учебнике, мост был уничтожен. Все Хейнкели вернулись домой, так что мы удачно возобновили войну, все лучше, чем в пехотном батальоне!

Буду стараться писать каждый день, меня радует уже то, что вы на расстоянии всего двухсот километров, я бы позвал вас в Прагу, но боюсь, такое путешествие может быть опасно. Обязательно организую ваш переезд сюда, и мы снова будем вместе, чтобы уже не расставаться никогда.

Война никак не оставит нас, да она и не может этого сделать. В штабе ходят слухи, что из экипажей бомбардировщиков объявлен набор в отряды смертников для разрушения мостов и переправ через Одер. Якобы такие отряды уже сформированы, но еще нужны добровольцы. От нас пока такого не требуют, хотя наши старенькие Хейнкели как раз подошли бы для подобной операции.

Я недавно проснулся и сразу решил написать вам. Сегодня ночью бомбили мосты над Одером. Так и действуем в составе одного звена. Когда взлетели около часа ночи, луны уже не было, но безоблачная ночь выдалась светлой. Взяли курс по направлению к Кюстрину. Шли низко, надеясь, что истребители противника будут выше и, не заметя нас на фоне ночной земли. Мы шли замыкающим экипажем, и когда я увидел что три первые машин промахнулись, снизился всего до тысячи метров. Мост, еще недавно обороняемый нашими пехотинцами и теперь захваченный русскими, был разрушен, но мы попали под сильный огонь с земли. Выйдя из-под огня, я удостоверился, что все члены экипажа живы и даже не ранены, что было большим чудом, так как в фюзеляж попало несколько зенитных снарядов. Правый двигатель дымил. С большим трудом мне удалось набрать три тысячи метров, после чего пришлось перекрыть подачу топлива в поврежденный мотор и следовать на аэродром. Самолет в очередной раз спас наши жизни.

Разрушение переправ и мостов – единственный способ как-то задержать русских. Говорят, в их армии много монголов и калмыков, творящих страшные зверства. Я очень переживаю за вас, надеюсь, что русские не возьмут Лейпциг.

Обнимаю, ваш Herzblatt!

Я в порядке. Вчера днем атаковали колонны русских в районе Судет. Несмотря на позднее утро и ясную погоду, нам удалось избежать встречи с истребителями. Благодаря достаточному опыту экипажей, наше звено уже третий вылет обходится без потерь.

Напишу через пару дней.

Сегодня Прага пережила страшный налет, я радуюсь, что вы еще не приехали, думаю, вам будет безопасней оставаться у тетушки Эрмы. Наш аэродром удалось защитить, правда, ценой большой потери истребителей, а вот город значительно пострадал. Пролетая, видели множество очагов черного дыма, жаль, красивый город, чем-то похожий на Лейпциг.

У нас небольшое пополнение. Поступило еще два самолета с экипажами. Начальство собирает все уцелевшие самолеты на оставшихся аэродромах, все, что осталось от Люфтваффе. Теперь у нас два полноценных звена.

Нас продолжают бросать на прикрытие тактических брешей, полеты не поддаются системе, когда есть топливо и нужно закрыть дыру, мы делаем редкие вылеты в помощь штурмовикам. Например, вчера пытались бомбить наступающие танки русских. Колонну мы так и не нашли. Несмотря на отсутствие успехов, вылет можно считать удачным, поскольку он происходил днем, и все вернулись. Буду надеяться, что нам хватит опыта и везения остаться в живых.

Наконец, наступил вечер трудного дня. Пять суток мы были прикованы к земле нехваткой горючего. Жалкие крохи топлива идут на заправку ударных самолетов, способных относительно безопасно атаковать плацдармы русских на большой скорости. Сегодня для нанесения удара по железной дороге в районе Бреслау смогли заправить четыре Хейнкеля из шести. Активность авиации противника была столь высока, что, несмотря на умелые действия нашей расчистки, мы потеряли два экипажа. Для точности бомбометания пришлось вылетать в пять часов пятнадцать минут утра, то есть над целью мы были при дневном свете. Удивительно, но потери нас уже не шокируют, мы привыкли.