Сталинский неонэп (1934—1936 годы)

Весной 1935 года Троцкий обратился с просьбой о предоставлении политического убежища к правительству Норвегии, где только что состоялись выборы, приведшие к власти Рабочую партию. Эта партия до 1923 года входила в Коминтерн, а после разрыва с ним отказалась и от вхождения во II Интернационал, поскольку считала его политическую позицию слишком правой.

В Норвегии действовали тайные сторонники Троцкого П. С. Куроедов и Р. С. Коган, работавшие шифровальщиками в советском полпредстве. В обеспечении Троцкого информацией о положении в СССР им помогала Е. С. Коган (сестра Р. С. Коган), занимавшая должность технического секретаря в ЦК ВКП(б) [767]. Куроедов умер в 1932 году от туберкулеза. Сестры Коган, расстрелянные в 1937 году за «контрреволюционную троцкистскую деятельность», по-видимому, поддерживали связь с Троцким во время его пребывания в Норвегии.

Агентурные возможности НКВД в Норвегии были намного слабее, чем во Франции. В Москве некоторое время не могли узнать даже норвежского адреса Троцкого, пока Зборовский, контролировавший переписку Седова, не переслал в НКВД письмо Троцкого, где был указан его адрес.

В отличие от того, как это было в Турции и Франции, прибытие Троцкого в Норвегию встретило тёплый приём со стороны её правящих кругов. «Рабочий класс Норвегии и все объективно настроенные люди,— писала правительственная газета «Арбейдербладет»,— будут приведены в восторг решением правительства. Норвежский народ считает… что ему оказана честь пребыванием Троцкого в его стране… В условиях, когда, несмотря на свои великие и непреходящие заслуги, он изгнан из собственной страны, любая демократическая нация должна считать приятным долгом предоставить ему убежище» [768]. Министр юстиции Трюгве Ли (будущий генеральный секретарь ООН) взял у Троцкого интервью по поводу террора, развязанного в Советском Союзе после убийства Кирова.

Однако вскоре норвежское правительство стало испытывать давление со стороны правительства СССР, совпавшее с давлением правой оппозиции Норвегии, которая подняла в парламенте вопрос об ограничении срока пребывания Троцкого в стране. В результате Трюгве Ли принял решение, запрещавшее Троцкому заниматься политической деятельностью на территории Норвегии, и депортировал из страны его секретаря Яна Френкеля.

Хотя Троцкий активно продолжал свою литературную деятельность, он теперь оказался изолированным даже в большей степени, чем во Франции, и был застигнут врасплох известием о первом московском показательном процессе.

XLVI Подготовка к первому показательному процессу

Расправа с оппозиционерами, обвинёнными в причастности к убийству Кирова и подготовке террористических актов против Сталина, шла в 1934—1935 годах через закрытые военные суды и Особое совещание НКВД. От большинства осуждённых не удалось добиться даже признаний в том, что они что-либо знали о готовящемся убийстве Кирова. Поэтому они получили сравнительно небольшие сроки заключения и ссылки. Официальные сообщения о поспешно проведённых за закрытыми дверьми процессах не могли скрыть их топорного характера, обмануть проницательных людей в СССР и за его пределами. Разоблачительный голос Троцкого громко звучал за рубежом и просачивался в Советском Союз, несмотря на установленную Сталиным информационную блокаду.

Старая большевистская гвардия в подавляющем большинстве оставалась ещё на свободе. Само понятие «старый» применительно к большевикам-подпольщикам, участникам Октябрьской революции и гражданской войны, было даже в середине 30-х годов достаточно условным. Среди тех, кого называли старыми большевиками, было несколько возрастных когорт. Забегая вперед, скажем, что большинство людей ленинского поколения, тех, кому было тогда 60 и более лет (Кржижановский, Бонч-Бруевич, Карпинский, Лепешинский, Стасова, Кон, Коллонтай, Литвинов, Землячка и другие), пережили большой террор, а некоторым из них довелось пережить и самого Сталина. Объектом тотального уничтожения стало поколение 50-летних, а затем 40-летних большевиков. В революционные эпохи политические деятели формируются и выдвигаются рано. Спустя двадцать лет после Октябрьской революции эти люди были полны сил и энергии и в то же время обладали большим политическим опытом. Они были моложе Сталина и в случае осложнений для сталинского режима могли занять руководящее место в партии, заменить состав Политбюро, запятнавший себя соучастием в сталинских преступлениях.

Как мог убедиться читатель этой книги, «сталинский неонэп» означал завершение антибольшевистского переворота. Однако, чтобы окончательно утвердить этот переворот, Сталину необходимо было полностью переставить в сознании миллионов коммунистически мыслящих людей в СССР и за рубежом все политические знаки — представить нынешнее положение страны торжеством большевистского, ленинского дела, а оппозиционеров — злейшими контрреволюционерами и агентами фашизма.