Сталинский неонеп

Уже на следующий день после рекорда Стаханова партком его шахты постановил: через два дня предоставить ему квартиру, построенную для инженерно-технического персонала, оборудовать её за счёт шахты мягкой мебелью; выделить семейную путёвку на курорт и два именных места в клубе на все фильмы, спектакли, вечера. По этому примеру и на других предприятиях изобретали разнообразные привилегии для стахановцев, вплоть до бесплатного и внеочередного обслуживания в парикмахерских.

Вокруг стахановцев был поднят чрезвычайный ажиотаж. Усилиями пропаганды и опекавших их парткомов они превращались в личности неприкасаемые и исключительные. Не все выдерживали это испытание «славой» и «заботой». Сам Стаханов стал чванливо вести себя уже вскоре после начала поднятой вокруг него восторженной кампании. Писатель Александр Авдеенко, посланный Орджоникидзе в Донбасс для написания книги о Стаханове, так вспоминал спустя много лет свою первую встречу со «знатным человеком».

«— Дорогие гости,— говорит Стаханов,— добро пожаловать до хаты! Моя она теперь. Предназначалась главному инженеру, а попала в руки забойщику Алёшке Стаханову…

Входим в дом, забитый до предела вещами. Новенькое всё, ещё не до конца распакованное…

— Видали?! — смеётся Стаханов.— Добро юбилейное. Со всех концов Донбасса подарки шлют. Как отказать людям?

Стаханов чрезмерно счастлив, безмерно весел, а жена строга.

— Если бы по-настоящему захотел отказать, насильно бы не заставили подарунки взять. Они, дарители, на чужой счёт добренькие. Шесть ящиков пива! Пей — не хочу. Море разливанное. Зачем столько? Три ковра. Нам и одного, своего, хватало. И эта бандура ни к чему. Некому бренчать.

— А я? — хохочет Стаханов. Подбежал к пианино, раскрыл крышку и одним пальцем постучал по белым и чёрным клавишам.— Симфония! Марш! Концерт! Вальс! Чижик-пыжик, где ты был!» [553]

В тот же вечер после митинга, организованного в честь Стаханова, первый секретарь Сталинского обкома Саркисов рассказывал писателю:

«Балует Алексей Григорьевич… От семьи отбился. Любовь закрутил с девчонкой-десятиклассницей… В Москве он с дружками, Митей Концедаловым и другими, крепко выпил, ввязался в драку. С него содрали пиджак с орденом Ленина, с партбилетом. Ну и что? Выдали новый партбилет, походатайствовали… о выдаче дубликата ордена». Саркисов сообщил, что даже «до Кремля, до товарища Сталина дошли слухи о загулах Стаханова. И знаете, что товарищ Сталин велел передать от его имени Алексею Григорьевичу?.. Скажите этому добру молодцу, что ему придется, если не прекратит загулы, поменять знаменитую фамилию на более скромную» [554].

Но даже увещевание вождя не побудило Стаханова изменить своё поведение. Спустя несколько месяцев на Всеукраинском съезде Советов он потребовал сделать делегатом съезда свою новую жену. «Мандатная комиссия поёжилась, посовещалась, проконсультировалась и в конце концов уступила энергичному напору. „В виде исключения… Принимая во внимание…“ Новоиспечённая жена получила мандат делегата с совещательным голосом. Знатная личность возмутилась, потребовала мандат с решающим голосом. Вежливо, терпеливо объясняли, что… Не захотел слушать. „Если не выдадите!..“

Выдали! А что оставалось делать мандатной комиссии? Не могла же она позволить, чтобы Всеукраинский съезд остался без главного лица — родоначальника стахановского движения. Если бы такой ляпсус, упаси боже, допустили, могли бы без голов остаться» [555].

Создание культа стахановцев, предоставление им бытовых привилегий и более благоприятных условий для труда вызывало негативную реакцию в рабочей среде. Как бы в предвидении такой реакции партком шахты «Центральная-Ирмино» указывал: «Пленум шахтпарткома считает необходимым заранее указать и предупредить всех тех, кто попытается клеветать на тов. Стаханова и его рекорд как случайность, выдумку и т. п., что партийным комитетом они будут расценены как самые злейшие враги, выступающие против лучших людей шахты, нашей страны» [556].

Восторженные гимны стахановцам перемежались в публикациях печати с сообщениями об «отсталых» рабочих, упрекавших стахановцев в том, что их рекорды ведут к повышению норм и снижению расценок. Газеты пестрели рассказами о «беспримерном и неприкрытом саботаже» стахановского движения со стороны мастеров, начальников цехов, профсоюзных организаций [557].