Сталинский неонеп

Вслед за этим Спундэ подчёркивал, что принципы социализма, который мыслился Марксом, Энгельсом, Лениным и «всем большевистским коллективом» как широчайший расцвет человеческой самодеятельности и инициативы, оказались растоптаны «давящим гнётом госаппарата», который «дошёл до пределов, ведомых лишь в крайне реакционные периоды феодализма, а при капитализме известных в такой тяжёлой форме лишь на короткие исторические периоды». Большевики ещё во времена столыпинщины отдавали себе трезвый отчёт в том, что всенародный подъём может быть достигнут только в результате требований, самостоятельно выдвигаемых массами, а «если в жизни возьмет верх не революционный (в смысле глубоко народной революции), а бисмаркианский путь», то он заменит «обветшалый хомут на новый, прогрессивный, но по существу не более лёгкий» [585]. Однако в действительности оказалось, что «наш, с позволения, социализм есть лишь бисмаркианский вариант его» [586].

Спундэ считал эти свои суждения гипотезами, которые могут быть подтверждены глубоким и добросовестным историческим исследованием. Такое исследование показало бы «редкостный контраст» между первым и вторым послеоктябрьским десятилетием, причем «величие первой эпохи поднялось бы во весь рост». Однако эта работа окажется полезной лишь в том случае, если при анализе обоих десятилетий будут «без малейшего затушевывания показаны слабые места, из-за коих обрушилось всё здание, построенное в виде искренней, честной попытки выполнить данные народу в Октябре обещания». Тогда можно будет «проверить, что уцелело при обвале, целиком ли обрушился фундамент или, может быть, под обломками растёт новая разновидность старого права» [587].

Едва ли можно полагать, что эти идеи, глубоко выстраданные чудом уцелевшим старым большевиком, не разделялись в той или иной степени многими другими представителями ленинской партийной гвардии.

Неустранимый конфликт между сталинской кликой и большинством ветеранов Октябрьской революции был связан и с разрушением в 30-е годы интернационалистской доктрины большевизма.

XXXVIII

Извращения марксизма и реставрация национально-государственной идеи

В статье «Сталинократия», ставившей задачу представить «моментальный снимок России» к началу 1936 года, Г. Федотов писал: «Революция в России умерла. Троцкий наделал много ошибок, но в одном он был прав. Он понял, что его личное падение было русским „термидором“. Режим, который сейчас установился в России, это уже не термидорианский режим. Это режим Бонапарта» [588]. Говоря о завершении «настоящей контрреволюции, проводимой сверху», Федотов называл эту контрреволюцию «бытовой и вместе с тем духовной, идеологической» [589].

Бытовая контрреволюция, по мнению Федотова, нашла выражение в запрещении абортов, утверждении культа семьи и нового морального кодекса, содержанием которого являются прежде всего порядок и строгое соблюдение предписанных государством обязанностей. Соответственно меняется и природа общности, с которой должен идентифицировать себя советский гражданин. Такой общностью становятся не рабочий класс или партия, а «нация, родина, отечество, которые объявлены священными» [590].

Действительно, с середины 30-х годов официальная пропаганда стала проповедовать «новую мораль», сущностью которой стало утверждение «строгости нравов» и жёсткое дисциплинирование людей, прежде всего молодёжи. Отмечая, что подобная мораль характерна для тоталитарных режимов, Троцкий писал, что «многие педагогические афоризмы и прописи последнего времени могли бы казаться списанными у Геббельса, если б сам он не списал их в значительной мере у сотрудников Сталина» [591].

Параллельно с этими процессами шла реставрация некоторых порядков и институтов царского режима. Одним из проявлений этого было восстановление упразднённых Октябрьской революцией казачьих войск, составлявших самостоятельную часть царской армии, наделённую особыми привилегиями. До революции казакам поручались самые жестокие карательные экспедиции, топившие в крови революционные выступления рабочих и крестьян. Во время гражданской войны белые армии Каледина, Краснова, Корнилова, Алексеева, Дутова состояли преимущественно из казаков (в эти годы, однако, существовало и «красное казачество», рекрутировавшееся из низших слоёв этой большой социальной группы).

20 апреля 1936 года было принято постановление ЦИК о снятии с казачества ограничений по службе в Красной Армии. Спустя несколько дней был издан приказ наркома обороны о комплектовании территориальных и кадровых казачьих дивизий. Одновременно с этим были восстановлены некоторые привилегии казачества, включая ношение казачьей формы. А. Орлов вспоминал, с каким изумлением участники одного из торжественных собраний в Кремле встретили присутствие в зале казачьих старшин в форме царских времён, с золотыми и серебряными аксельбантами [592].