«Сталинский питомец» — Николай Ежов

Завидным здоровьем Ежов не отличался. В начале 30-х годов у него нашли туберкулез легких, миастению, неврастению, анемию, истощение, ангину и ишиас. Кроме того, по некоторым сведениям, он страдал от псориаза{798}. Болеть он начал рано. В 1916 году был ранен и получил полугодовой отпуск. Аналогичный случай произошел во время гражданской войны. В 1922 году, заболев от переутомления, он лечился в Кремлевской больнице по поводу колита, анемии и катарального воспаления легких. Позднее в том же году Ежову дали отпуск на основании его «переутомления» и наличия «без малого семи заболеваний»; он отбыл лечиться в Кисловодск. Летом 1927 года прошел курс лечения кумысом на Урале. С июля 1934 года Политбюро направило Ежова на лечение за границу, он провел несколько недель в санатории в Вене. В сентябре 1935 года он опять свалился от переутомления. По настоянию Сталина Политбюро предоставило ему двухмесячный отпуск и послало на лечение за границу (после 1936 года подобные заграничные поездки не повторялись). Вскоре после его назначения главой НКВД в сентябре 1936 года Ежов почувствовал себя плохо якобы из-за ртутного отравления, и когда в ноябре 1938 года он был смещен, основанием послужило его «болезненное состояние». После отставки он действительно писал, что за последние два года его нервная система была перенапряжена и он начал страдать от ипохондрии. Под арестом в январе 1940 года Ежов опять серьезно заболел; врачи поставили пневмонию, он был переведен в тюремную больницу. Чахоточное состояние не красило его поведение. Во время разговора с Шепиловым он «тяжело и натужно» кашлял: «Он кашлял и сплевывал прямо на роскошную ковровую дорожку тяжелые жирные ошметки слизи»{799}.

На здоровье Ежова, вероятно, отразилось его пристрастие к алкоголю. По свидетельствам очевидцев, после августа 1938 года оно превзошло все границы, даже в сравнении с пьянками конца 20-х в компании Конара и Пятакова. К 1933–1935 годам он систематически напивался{800}. По свидетельству Серафимы Рыжовой, его личного секретаря в течение десяти лет, пьянки с подручными из аппарата НКВД занимали большую часть рабочего дня Ежова{801}. В начале 1939 года Андреев, Берия и Маленков докладывали, что удостоверились в «постоянном пьянстве» Ежова. Он систематически появлялся на работе не раньше четырех или пяти часов, приучив к этому весь аппарат НКВД[97]. На судебном процессе он не отрицал, что «пьянствовал», но добавил, что «работал как вол». «Где же мое разложение?» — не соглашался Ежов{802}. Несмотря на колоссальное трудолюбие, из-за слабого здоровья и алкоголизма он временами производил впечатление довольно неважного функционера. Достаточно вспомнить неблагоприятные отзывы о его работе в Марийском обкоме и большие периоды бездеятельности в последующие годы службы.

По имеющимся сведениям Ежов был бисексуалом. Он был дважды женат: первый брак оказался неудачным, второй также не был безоблачным. Не имея собственных детей, зарегистрированных на его имя, он удочерил девочку, которая в своем дневнике описывает его как любящего отца, хотя виделись они нечасто. Кроме интимных связей с другими женщинами, с пятнадцатилетнего возраста Ежов вступал в сексуальные взаимоотношения с мужчинами. Безусловно, к подобной информации надо подходить с осторожностью, потому что она получена в ходе сталинских дознаний, но Ежов так и не опроверг свои признания по этому вопросу — в отличие от ряда других обвинений.

Некоторые авторы указывают на его низкий интеллектуальный уровень, подчеркивая, что он даже не закончил начальное образование. Не желая утверждать обратное, мы должны добавить, что перед революцией Ежов в кругу своих соратников был известен как «Колька-книжник» и пользовался репутацией начитанного человека. По словам Фадеева, он любил читать, любил поэзию, даже иногда сам сочинял несколько строк. В начале 20-х годов он в анкете указал: «образован (самоучка)»{803}. Марксизм-ленинизм он тоже освоил самостоятельно. Фадеев описывает, как в середине 20-х Ежов ночи проводил над книгами, «чтобы овладеть теорией Маркса-Ленина-Сталина». В1926–1927 годах он был слушателем годичного курса по марксизму-ленинизму при Центральном Комитете. Тем не менее, по отзывам его знакомых, даже занимая высокие посты, он оставался неучем{804}. Шепилов, например, описывает Ежова как «малокультурного и в теоретическом отношении совершенно невежественного человека»{805}. Писал он неуклюже, с большим числом синтаксических и грамматических ошибок, оратором тоже был неважным и не любил выступать с речами.