Сталинский проконсул Лазарь Каганович на Украине. Апогей советской украинизации (1925–1928)

Однако выступление Ларина оказало впечатление и на украинцев. В заключительном слове Чубарь вынужден был еще раз подчеркнуть, что «русский рабочий, русский крестьянин насильно украинизироваться не будут»[520]. После сессии секретарь ЦИК СССР А. С. Енукидзе опубликовал специальную брошюру, посвященную ее итогам. Он признал, что сессия «не ограничилась заслушанием доклада правительства УССР, она оживленно обсудила его и вынесла по нему довольно большую резолюцию, в которой намечались дальнейшие пути по углублению и развитию проделанной правительством УССР работы». Ссылаясь на принятую резолюцию, Енукидзе подчеркнул, что успехи у правительства УССР имеются, но это «лишь первые шаги, которые требуют дальнейшего укрепления», и необходимо и в дальнейшем проводить мероприятия «в области проведения национальной политики»[521].

Уже после сессии ЦИК СССР, 27 апреля, в украинской партийной печати появилась публикация анкеты «Руководители союзных республик о работе украинского правительства». «Московский корреспондент „Коммуниста“ обратился к председателям ЦИКа СССР и руководителям союзных республик с просьбой высказать свое мнение о работе украинского правительства в связи с докладом Чубаря на сессии Союзного ЦИКа, — говорилось в статье. — Везде — хвалебные отзывы»[522]. 1 июня появился уже более подробный ответ критическим высказываниям Ларина. В статье «Русский вопрос на Украине» Г. Ф. Гринько утверждал, что в этой проблеме следует различать несколько составляющих, прежде всего — это попытка русской культуры и ее апологетов оставаться гегемоном культурного процесса на Украине. «Зачем задерживать ход исторического развития, зачем тратить силы и дорогое время строительства на то, чтобы опуститься до уровня отсталой украинской культуры (селянской), если можно украинских рабочих и крестьян поднять до уровня культуры русской (городской), — так приблизительно можно охарактеризовать эту идеологию»[523], — писал Гринько и призывал бороться с такими настроениями, утверждая при этом, что окончательно сломить гегемонию русской культуры в культурном процессе на Украине — историческая потребность, «программа нашего строительства». Последняя, впрочем, не подразумевала разрыва «с современной русской культурой», а была ориентирована «на их сотрудничество». Упомянув ошибочность лозунгов Хвылевого, Гринько настаивал на необходимости руководствоваться несколькими принципами. Прежде всего, КП(б)У должна встать «в центре и во главе творческого культурного строительства в украинских формах», затем «необходимо окончательно сломить всякую претензию русской культуры и ее апологетов на роль гегемона в культурном процессе на Украине», наконец, «работники украинского культурного процесса… должны понять историческую потребность и социалистическую целесообразность широкого сотрудничества украинской и русской советских культур»[524].

§ 3. «Дело» Шумского

и 15 мая 1926 г., через три недели после появления письма Сталина, состоялись заседания Политбюро ЦК КП(б)У, на которых Шумский вновь отстаивал свою точку зрения на необходимость углубления украинизации. Нарком просвещения коснулся главным образом трех моментов: положение украинцев в компартии, вопрос об украинизации пролетариата и творчество Хвылевого. «У нас был недавно съезд партии, и там никто даже не говорил на украинском языке», — возмущался Шумский. «А почему они не выступали? — задавал он вопрос и тут же отвечал на него, — Потому, что они в партии забиты, загнаны и составляют меньшинство даже арифметическое, не говоря уже о влиянии. Потому, что в партии господствует русский коммунист, с подозрительностью и недружелюбием, чтобы не сказать крепче, относящийся к коммунисту-украинцу»[525].

Горячность Шумского не могла не вызвать негодования его коллег по партийной верхушке, большинство из которых были русскими по происхождению или пользовались в быту исключительно русским языком. Причем последним досталось по первое число. «В партии господствует русский коммунист… Господствует, — негодовал Шумский, — опираясь на презренный, шкурнический тип малоросса, который во все исторические эпохи был одинаково беспринципно-лицемерен, рабски двоедушен и предательски подхалимен. Он сейчас щеголяет своим лжеинтернационализмом, бравирует своим безразличным отношением ко всему украинскому и готов всегда оплевать его (может, иногда и по-украински), если это дает возможность выслужиться и получить теплое местечко»[526].