Сталинский социализм. Практическое исследование

Много внимания Хессе уделяет Троцкому, его борьбе против Ленина, а затем – Сталина. Имя Троцкого появляется уже на первых страницах книги. Вообще в книге перечислено большое количество отечественных деятелей эпохи революции, гражданской войны, НЭПа и первых пятилеток, оставивших в советской политической, экономической, военной и культурной жизни как положительный, так и отрицательный след.

Кроме вышеназванных, это – Плеханов, Фрунзе, Дзержинский, Радек, Лацис, Свердлов, Молотов, Калинин, Ногин, Теодорович, Мдивани, Яковлев, Луначарский, Менжинский, Смирнов, Муралов, Евдокимов, Смилга, Бакаев, Каганович, Киров, Ягода, Куйбышев, Фриновский, Ежов, Соколов, Берия, Ильюшин, Туполев, Вышинский, Шолохов, Ворошилов и многие-многие другие. Жаль только, что автор чаще ограничивается простым упоминанием о них, не давая хотя бы кратких характеристик.

Хессе отходит от модных псевдоисторических пассажей о том, что Троцкий являлся вождем Октябрьской революции и Красной армии не меньшим, если не большим, чем Ленин. Грешат раздуванием сего мифа не одни только российские историки. Но Хессе не согласен с мнением, являющимся общепринятым в определенных слоях европейской общественности. Белая ворона? К явному неудовольствию этих слоев, всех троцкистов в мире, подобная белая мантия не только к лицу берлинскому профессору, она еще и единственно возможная.

Хессе верно подчеркивает, что большевики надеялись на мировую революцию, детонатором которой призвана была послужить революция в России. И констатирует, что, хотя революция не охватила все страны, а революционные выступления в Германии, Австрии, Венгрии были подавлены, молодая советская власть держалась. Вскользь коснувшись провокаторской роли Троцкого, сорвавшего подписание первоначального Брестского договора, и его авантюристической нацеленности на революционную войну, Хессе невысоко ставит способности Троцкого как наркомвоенмора и председателя Реввоенсовета.

Автор признает, что «этот человек обладал выдающимися риторическими, организационными и интеллектуальными способностями». В то же время, указывает Хессе, «его отличало… самолюбие, которое в своем тщеславии не знало границ». К большевикам Троцкий примкнул, когда стало отчетливо ясно, что они, а не меньшевики или какая-либо другая партийная сила, способны повести за собой народ на восстание. А ведь раньше он предрекал крах большевизму, оскорблял Ленина, называя его партийным узурпатором.

Хессе, к сожалению, не раскрывает подоплеку Октябрьского переворота (большевики не стеснялись именно так называть штурм Зимнего дворца и другие событие 25 октября 1917 года). Троцкизм слишком опасен, чтобы пренебрегать его дополнительным разоблачением[3]. Поэтому остановлюсь на этом чуть подробнее.

Никаким руководителем восстания Троцкий не был. Он возглавлял Петроградский совет и был одним из многих участников захвата власти большевиками, обыкновенным исполнителем воли ЦК партии в масштабах города. Это верно, что Петросовет, готовясь к перевороту, образовал военно-революционный комитет, в котором действительно верховодил Троцкий. Однако сей комитет являлся органом местного значения и подчинялся другому вскоре образованному высшему командному органу.

Во Всероссийский центр – практический центр по организационному руководству восстанием в общегосударственном масштабе – на заседании ЦК были избраны Сталин, Свердлов, Дзержинский, Бубнов и Урицкий. Троцкого туда не включили. Его подчинили этому центру, следовательно, и Сталину. Все большевистские силы в стране, включая петроградские, действовали под контролем и по указаниям Всероссийского центра.

Троцкисты ссылаются на североамериканского коммуниста Джона Рида, находившегося тогда в Смольном. Он, дескать, ни разу не упомянул имени Сталина в изданной по горячим революционным следам книге «Десять дней, которые потрясли мир». Рид был честным автором. Но, как иностранец, не знал и не мог знать многих внутренних пружин развернувшейся борьбы, был не в состоянии до конца вникнуть в события, часть которых даже не попала в поле его зрения. Книгу он писал наскоро, в 1920 году умер. И не только не исключено, но вероятнее всего, что он переработал бы ее, обогатил бы новой, выявившейся лишь годы спустя, более глубокой информацией о революции и о партийных структурах.

Вклад Сталина в осуществление большевистского переворота, переросшего в подлинную революцию, заключался не столько в политической публичности и ораторской привлекательности, сколько в реальном и зачастую секретном планировании и претворении революционных акций. Конкретно – в захвате в столице и в других городах вокзалов, почты, телеграфа, банков, в занятии мостов и арсеналов, в блокировании возможных очагов сопротивления, в обеспечении связи с большевистскими комитетами Москвы, Урала, юга страны, в передаче им оперативных указаний и во многом другом.