Сталину никто не пишет. Новогодняя история

– Вообще-то я никогда так не поступаю. Но… Ира, скоро Новый год. Говорят, как встретишь Новый год – так его и проведёшь. Я хочу встретить его счастливым. И сам не знаю почему, от одного взгляда на тебя я становлюсь счастливым, как дурак. Может…

Ира повернулась к ухажёру лицом, по которому текли кристально чистые слёзы счастья и благодарности за такие красивые слова, за цветы, за неожиданный предрассветный сюрприз. Женщина нежно взяла своими красивыми белыми руками с неопрятным маникюром большое, словно блин, лицо Андрея, у которого глаза разъехались в разные стороны, и поцеловала его в губы. Андрей на миг потерял сознание.

В пустой голове зазвенели колокола церквушки, где жила Богородица, подарившая вчера вечером одинокому бизнесмену-строителю благодать.

– Переезжай ко мне, – сказал после поцелуя Андрей. – Сегодня.

– Не могу, у меня семья и работа.

– Переезжай с семьёй, – готовый на всё, продолжал настаивать Андрей, чётко ощущая, что время – это не отрезок, состоящий из секунд, минут с часами и годами, а пространство. Огромное пространство, как его огроменный дом, которое надо осваивать: клеить красивые обои, развешивать зеркала и картины, устанавливать кухню, ванную, унитазы, двуспальную кровать, ночные столики…

И пространство, в отличие от времени, не утекало нетронутым – ведь говорят, время не ухватишь. Пространство ждало своего часа, когда его возьмёт в свои руки умелый рачительный хозяин и сделает из него место счастья.

– Не надо больше ждать, – больше себе, чем Ирине, сказал Андрей, набирая номер прораба своей строительной бригады, чтобы попросить сегодня поработать ее членов грузчиками.

***

Через девять дней, накануне самого счастливого семейного праздника, Андрей Андреевич Брежнев проснулся, держа в охапке тёплую спящую любимую женщину, которая сделала последние прожитые девять дней незабываемыми. Пространство, как и дом, наполнились голосами и жизнью. Были установлены унитазы, раковины, налажена бесперебойная доставка продуктов, изготовление домашней кухни, бережная стирка грязного белья. Ремонт был почти закончен, что было чудом.

– Я не могу переехать без детей. Свекры и отец.., без них тоже не могу. Они для меня – всё, – говорила Ира, смущённо показывая на толпу родственников, без которых никакая жизнь не считалась жизнью.

Андрей хотел спросить хотя бы насчёт деда в инвалидной коляске, который являлся дедом сбежавшего мужа-вора. Но оказалось, без него прожить тоже было невозможно.

Пришлось брать счастье комплектом.

Андрей был готов справить Новый год так, чтоб провести остаток жизни счастливо, пусть и с грифом «рехнулся» от всех друзей и приятелей, наблюдавших переезд незнакомцев, по виду которых плакала статья УК «Грабёж, организованный группой лиц».

Однако мужчина отмахивался от беспокоившихся о его благополучии завистников. Отказывался от традиционных утех, банных купаний с группами лиц по другой статье УК. Опустело кресло в караоке. Простаивал стакан для любимого виски. Бармены потеряли приличные чаевые от завсегдатая бара.

Зато красовалась ёлка в большой зале без штор, которые Ирине ещё предстояло заказать после праздников, когда страна отойдёт от каникул и ража.

– Голубки, шашлыки замаринованы! – постучали в дверь хозяйской спальни. А стучали теперь по любому поводу и без.

От стука, точнее грохота в дверь, у Андрея резко заболела голова. И тут же в нос ударил ужасный цветочный аромат с привкусом докторской колбасы и чеснока. Мужчина резко проснулся и к страху понял, что так пахнет Ирина, продавщица из ларька которая…

– Будь здоров! – на чих пробудилась Ирина и, повернувшись на другой красивый дебёлый бок, поцеловала любимого в нос, а потом в оба косых глаза.

Андрей не чихал, он вскричал, но сил на крик ужаса не хватило, поэтому получился трусливый чих. Мужчина весь замер, боясь пошевелиться, пытаясь вспомнить и, главное, осознать события последних дней, которые, усевшись на феррари, с ветерком гоняли по его обезумевшему сознанию со скоростью, несовместимой с жизнью.

– Ландыши, – перед лицом Андрея возник образ Ирины, которая с улыбкой несколько дней назад поведала, что ещё с советских времён обожает только старый аромат ландышей. Затем Андрей увидел себя мечущимся по торговому центру в поисках советских артефактов в области парфюмерии. И наконец, весь ужас произошедшего сложился в его голове, которая трещала по швам, как старые брюки деда Анатолия, которому Андрей прикупил в том же торговом центре на распродаже молодёжные джинсы.

Боясь делать резкие движения, Андрей медленно сполз с кровати, оделся, спустился в холл, ещё недавно такой чистый, блестящий хай-теком, а теперь наполненный чужими вещами и чужими ароматами: чесночно-колбасным оливье, приторно-удушливыми цветами и, самое ужасное, вездесущими незнакомцами, которых Андрей Андреевич пригласил лично неделю назад пожить вместе с ним до конца своих дней. Сейчас показавшихся Брежневу не такими далёкими.