Сталкер

— Я знаю. Несмотря на пережитое, она по-прежнему крепкий орешек, как и всегда, — поддерживает отец.

— Боже, я так рада, что полиция приехала быстро. Мой бедный ребенок, — шмыгает носом мама.

— Сейчас ей нужен отдых.

Мама гладит меня по щеке.

— Спи спокойно, дорогая.

— Тебе понадобится отдых в ближайшие дни, — добавляет папа.

— Мы придет проведать тебя, когда тебе станет лучше, — произносит мама.

— Давай оставим ее отдыхать, ладно? — предлагает папа. — Мы не сделаем ничего, что не смогут врачи.

— Верно, — подтверждает мама, когда они уходят. — Здесь она будет в безопасности.

— Давай выпьем кофе и вернемся домой. — Они с шарканьем выходят из комнаты.

В момент, когда дверь закрывается, я открываю один глаз и проверяю комнату, чтобы убедиться, что никого не осталось, прежде чем усесться на больничной койке. Вытаскиваю все электроды из моего тела и сползаю с кровати. Проверяю дверь, чтобы убедиться, что никто не идет, прежде чем сунуться под кровать и вытащить пару джинсов и толстовку. Снимаю халат и натягиваю одежду, которую украла у медсестры, когда та подумала, что я сплю. Затем тихо выхожу из комнаты.

Каждый раз, когда слышу, как открывается или закрывается дверь, прячусь в нише в углу или коридоре, пока шаги не затихают, а затем снова бегу. Миную комнату, в которой лежит Пейдж, и на секунду наши взгляды пересекаются. Черт, я не хочу, чтобы она меня видела, не говоря уже о разговорах. Теперь у нас разные интересы, потому что ее несколько дней держали в моей кладовке, так что я продолжаю бежать. Как только попадаю в зону посещений, быстро разворачиваюсь, когда вижу родителей в углу за чашкой кофе. Вместо этого я открываю дверь запасного выхода и спускаюсь по лестнице на парковку.

Машина уже припаркована прямо перед выездом на дорогу.

Один только вид джипа заставляет мое сердце биться быстрее.

Свобода.

Я улыбаюсь, зная, что план удался.

Родители слепы. Они думают, что я все еще больна, уставшая, слабая, и я хочу, чтобы именно так они и считали. Они не поймут, что я исчезла, пока не станет слишком поздно, и им никогда не узнать, куда я делась. И я никогда не скажу им.

К джипу я направляюсь с гордостью и жаждой путешествий, которая струится по моим венам. Я уже могу представить поездки, в которые отправлюсь, и опыт, который получу, странствуя по миру. Везде с новым именем — инкогнито, как в кино.

Моя настоящая жизнь стала актерской игрой, и я отказываюсь оглядываться назад. Впереди слишком солнечно.

Мне хочется танцевать, но вместо этого я бегу к джипу, когда дверь открывается изнутри.

Его кривая улыбка, точеное заросшее щетиной лицо, взъерошенные черные волосы и пирсинг заставляют мое сердце гулко биться. А от его голоса я могла бы умереть и попасть на небеса.

— Давай, Принцесса.

— Феникс, ты приехал, — говорю я.

— Конечно, приехал, — он подмигивает. — Ты же не думала, что я оставлю тебя гнить в этой больнице? Кроме того, твои родители, вероятно, убьют тебя, если узнают, что мы делаем.

— Попытайся они, и я бы убила их первой, — отвечаю я, запрыгивая в машину.

— Уверена, что не хочешь вернуться и убить их сейчас? — спрашивает он.

Мне приходится задуматься об этом на секунду.

— Не-а.

Мы вместе смеемся, я закрываю дверь и пристегиваюсь ремнем. В зеркале заднего вида снова вижу свою шею, чего не было уже давно. В тот момент, когда я прикасаюсь к ней, чувствую себя такой голой, черт возьми... Никогда не думала, что буду скучать по чему-то подобному.

Персонал больницы снял ошейник, когда я попала к ним, но я понятия не имею, как они это сделали.

— Посмотри, какой сувенир я нашел в мусорке, — говорит Феникс.

Я поворачиваю голову, и на моем лице появляется улыбка, когда я вижу ошейник.

— Поверить не могу, что ты его нашел.

— Ну, это мое, и я не позволю им выбросить его, — продолжает он, поднося его к моей шее, когда мы оба смотрим в зеркало заднего вида. — Знаешь, я все еще думаю, что он хорошо на тебе смотрится. Как думаешь?

Я краснею.

— Мне он нравился больше потому, что это означало, что я твоя.

Феникс улыбается, глядя на меня.

— Что скажешь, если мы купим новый? Просто ради удовольствия?

— Что? Ты об ошейнике? Для меня?

— Да, — отвечает он, облизывая губы. — Однажды став моим питомцем, ты навсегда им останешься. И я говорю это не просто потому, что я ублюдок со странностями. Мне просто нравится, когда ты принадлежишь мне.

Я прикусываю губу.

— А… хмм… возможно. — Теперь из меня по-настоящему хреновая лгунья, потому что у меня не получается спрятать свой энтузиазм, как и у него — свой. Это написано на его лице.

Феникс целует меня в щеку.

— Я знаю, что тебе нравится, когда я говорю, что ты — моя.

Его комментарий вызывает у меня улыбку, словно мне двенадцать. Боже, я снова чувствую себя юной, когда нахожусь рядом с ним.

— Итак, где ты взял машину? — спрашиваю я.

— Украл.

То, как он это произносит, без каких-либо угрызений совести, заставляет меня улыбнуться. Ему просто наплевать, и мне тоже.