#Сталкер

Время смотрит спокойно с презрением,

Вы меня уже верно не вспомните.

Опоздавшее ходит прозрение,

По моей гладковыбритой комнате.

Уматурман «Проститься»

— Слушай, я понимаю… — Слава заметно нервничал, пристально разглядывал, будто хотел увидеть какие–то перемены, — Но это такой шанс для тебя.

— Слав, слишком большой объект. Я не работала с такими, и…

— Ты справишься, — перебил он, — Я знаю, уверен.

Я опешила от похвалы — от него редко услышишь тёплое слово. Обычно журил, подначивал, зная мой характер — упёртая, буду делать назло, если подстегнуть. А тут приятные слова.

— Если ты сомневаешься, съездим. Посмотришь обстановку, стены уже стоят — осталась только отделка. Проектировщик хочет что–то необычное, ты что–нибудь придумаешь. И заработаешь на полгода вперёд.

— Не знаю, — вздохнула и отвернулась, — Можно мне подумать немного?

— Хорошо. Отвезти домой?

— Да.

Сидели, как подростки, в машине. Перехватил из магазина, сказал: «Есть предложение». Я же рвалась домой, уверенная, что меня ждут.

Вёл машину, как всегда, уверенно, изредка матеря неосторожных водителей. На заднем сидении поселилось детское автокресло — лишняя шпилька в мою сторону — не захотела рожать, не подарила наследника, а другая сделала это.

Мы молчали, говорить нам было не о чем. После развода все разговоры сводились к делам: помоги, подскажи, бери этот заказ. Помогала. Подсказывала. Брала заказы, поддерживая видимость созданного когда–то вместе бизнеса.

Мать Тереза хренова.

Привёз к дому, выскочил из машины и быстро обошёл её, открыл дверь. Я удивлённо моргнула, но приняла протянутую руку. Ступила на тротуар, двинулась в сторону, направившись к подъезду.

— Подожди! — крикнул в спину.

В два шага нагнал, подошёл в плотную — стало непривычно чувствовать его тело так близко. Быстро посмотрел на окна домов, а потом обхватил лицо ладонями и поцеловал.

Я застыла в шоке, а он просто пытался целовать меня, как прежде. Проблема в том, что «как прежде» уже не будет — язык был слишком вялым, слюны слишком много, а из его рта пахло жареной картошкой и прокисшим кофе. Мягко оттолкнула в грудь, отстранилась.

— В чём дело? — спросил удивлённо.

Никогда ведь не отказывала. Неважно: болит голова, живот, просто нет настроения — всегда давала то, что он хотел. Хотел немного — всего две минуты слабых раскачиваний, облизывание руки и пара толчков. Поэтому, наверное, и давала. Устать от такого «секса» было невозможно.

— У меня есть мужчина, — ответила честно, без обиняков.

Прозвучало даже нагло, дерзко. Мысленно порадовалась — стала смелее.

— Хм, — промычал, убрав привычным жестом мои волосы за уши, — И как зовут?

Я моргнула. Один раз. Потом ещё один. И в третий. Почувствовала, что бледнею, убрала его руки от лица и сжала кулаки.

— Не твоё дело, — процедила, сквозь зубы.

Развернулась, и ушла. Скрылась в подъезде, бросив на него — застывшего на тротуаре — взгляд в небольшое окошко на площадке.

Открыла дверь, увидела связку на комоде. Его связку. Выдохнула, позвала без имени, которого всё равно не знаю:

— Эй? Ты где?

Нашла. На кухне у окна. Смотрел на отъезжающую машину бывшего мужа. Напряжённая спина вздрагивала, руки сжали пластиковый подоконник. По нему пошла трещина, а потом длинный кусок оторвался, когда он повернулся ко мне.

— Ты… Ты… — начал он.

— Я его оттолкнула! — вскрикнула я, пытаясь защититься.

— Он тебя… Целовал! — подлетел так быстро, что я вжалась в стену. Вцепился в лицо, вдохнул воздух вокруг меня, — Сука ты. От тебя воняет им.

Я распахнула глаза, наполнившиеся слезами. Уйдёт! Сейчас уйдёт!

Бессознательно потянула руки к нему — перехватил запястья. Встряхнул сильно и рывком потянул в сторону.

— Пошла!

Втащил в ванную, встал за спиной, крепко держа. Открыл кран, сопя, как дикий бык.

— Мой руки! — заорал над ухом, пришлось зажмуриться, чуть не оглохла.

Всунула руки под кран, начала растирать их.

— С мылом, — пророкотал он, — Мой с мылом.

Послушно нажала на дозатор, намылила ладони, смыла пену.

— Рот. Рот тоже вымой.

Распахнула глаза от ужаса, уставилась на него в зеркальном отражении. Красное от ярости лицо исказила брезгливая гримаса, когда он посмотрел на мои губы. Схватил за шею, резко наклонил над раковиной, пришлось вцепиться в края керамической чаши.

— Мой!!! — заревел, завыл, словно от боли.

Я набрала мыла, и начала тереть им свои губы. Пена попала в рот, я закашлялась, сплюнула. Прополоскала водой, снова сплюнула. Поморщилась от вяжущего вкуса.

Выключила воду, трясясь от страха. Только бы не ушёл…

Он развернул меня к себе, тряхнул за плечи.

— Чтобы больше никогда, — наклонился низко, заглянул в глаза, стало по–настоящему страшно.

Безумный. Сумасшедший. Псих.

— Убью обоих. Никогда, поняла меня?

Я закивала, послушно, как всегда. А потом напряглась всем телом и вскинула голову.

— Знаешь, что? Да пошёл ты! — толкнула в грудь, он сдёрнул душевую шторку, пытаясь удержать равновесие, — Да кто ты такой, чтобы мне указывать! Я даже имени твоего не знаю, скотина!