Сталкер-югенд

  − Динго, − уверенно произнесла Чили. Престозух может и выглядит ужасающе, но эти твари прикончили Феликса и гнались за ней.

  − Москиты. В Неделю дождей их приносят ветра с Великих Болот. А с ними малярию. Раньше, говорят, хворь лечили. Сейчас нет. Гарантировано туда, − Паха указал в небо.

  − Вот эти вот? - Чили на ногте показала размер опасности.

  − Ага. Вот эти.

  − И спастись нельзя? - недоумевала Чили. Москиты? Мелюзга!

  − Можно. Если ветер будет дуть в другую от тебя сторону. Такое вот незамысловатое лекарство.

  − Тупизм конкретный. Умереть от укуса какой-то малюсенькой, даже не твари − пакости!

  − Конечно, глупо.

  − И что совсем-совсем никаких шансов?

  − Почему же есть один.

  Какой способ он не открыл. Она, разобидевшись, не спросила. Хотя глупо обижаться и не на что.

  Паха просто так не разлеживался. Занимался интенсивным лечением ноги − смазывал кедровой живицей из бутылочки и не расставался с биноклем, осматривая округу. Наблюдения настроения не прибавляли.

  Хлопоты у костра доконали Чили. Чтобы не изводиться у огня в жаре, надо встать рано. А как встанешь, если спать охота? А спать охота, ночью комарье жрет и ничего от него не спасает. Пока растележишься (Пахино словцо) завтрак к обеду готов, обед к ужину, а ужин к первым звездам. Все бы ничего имей она возможность смыть с себя пот и соль трудов, но вода вот она под боком, а нельзя! Нельзя в реку! Хоть в болото-то, к лягве, можно?!

  На все просьбы и требования Паха непреклонно отвечал так.

  − Грей воду и купайся.

  − Как же в котелке купаться, − злилась Чили.

  − А так! В кружку и на голову. Или на ладошку и... Сказано, в воду не лезь, вот и не лезь. Я же терплю.

  − Ты можешь полгода терпеть...

  − За полгода не скажу, − припомнил Паха утешить исстрадавшуюся по мытью деву. − Однажды, почти два месяца воду только во фляжке и видел. Потом неделю откисал, из реки не выходил.

  Второй вопрос, который оставался не решенным, вопрос возвращения. Чили даже пригрозила.

  − Мне нужно к заводу! Нет!? Одна пойду!

  − Зачем интересно знать?

  − Там ребята.

  − А они что там оставили?

  − Надо.

  − То, что надо давным-давно растащили. Еще до моего рождения. Боезапас подчистую вымели. Ни патрона не оставили. Нет там никакого завода, и не было. Склады армейские.

  − А оборудование? Машины?...

  Паха присвистнул - чего захотела!

  −...Радиолокатор? Метеовышка?

  Паха отрицательно замотал головой.

  − Заводом называют из-за трубы. Она сама по себе торчит. Что-то строить собирались, дорогу с той стороны удобную проложили, да не успели видимо.

  − Все равно пойду! - заупрямилась Чили. Обидно было не за вранье, что им скормили, за Рапторов... за Лонко и Юшенг, за Феликса...

  Девушка с трудом сглотнула подступивший к горлу ком.

  − У них даже оружия нет...

  Паху не поколебать. Он не жалостливый, он просто давно на войне, где все против всех и редко кто прикроет спину.

  − Тогда я сама, а ты...

  Ей протянули бинокль. В тени покосившейся бетонной плиты, положив голову на лапы, лежала огромная псина.

  − Не тебя провожать? - спросил Паха.

  − Всего-то? - храбрилась Чили. - Одна.

  − Один. Полоса на спине.

  − Ну, он.

  − Динго стаей живут. Не знаешь?

  − И что делать? - не очень боевое поведение Пахи сбило Чили с толку. Автомат есть, патроны. За чем дело стало?

  − Двигать в нужную сторону.

  − Бежать?

  − С этими, − Паха указал на пса, - лучший выход бежать. Близкий с ними контакт всегда не к пользе человека оборачивается.

  Что она может ему возразить?

  − А сможешь? С ногой, − где-то в её мыслях теплилась надежда. Если останутся, значит, вернутся.

  − Придется смочь, − расплывчато ответил Паха.

  Первое что он сделал, сходил к болоту и выловил лягву. Как умудрился непонятно. Чили не видела. Добычу завернул в мокрую тряпку, а поверх полиэтилен. На её немой вопрос зачем, так же немо ответил - надо. В том же болоте утопил вещи тюхалы. Закончив с приготовлениями и собрав пожитки, Паха придирчиво проверил рюкзак Чили. На два раза подергал ремешки, застежки, пуговицы.

  − Терпимо, − таков его вердикт.

  В уголья сунул сырую дровину, бросил охапку сырой травы. Костер задымил.

  − Вроде мы еще здесь, − пояснил Паха обманку.

  *** Город. В дни предыдущие.

  Головач потыкал окурком в переполненную пепельницу, рассыпая жамканные фильтры и старые бычки. Долго, через нос, выдохнул последнюю затяжку. Помахал, разгоняя терпкий, махорочного привкуса, сизый дым. Курить он себе позволял, только когда не лез в подземку или тоннели.

  Ему полтинник с хвостиком и хвостик скоро дотянется до шестидесяти. Наемник сед, хмур, зарос щетиной и устал. Люди его нисколько не знавшие, или встретившие впервые, пожалеют, дошел мужик. Головач никогда на жалость не разменивался. Как в землю кинут, тогда пусть и жалеют, плачут, красиво и длинно говорят. А пока жив... дел полно.

  − Давай по последней, − предложил Головач. − Завтра рано на службу.