Сталкер (ЛП)

Ее голова поворачивается на звук рядом с нами. На нас смотрят девочки, хихикая и пряча улыбки за ладошками. Ее глаза округляются, а губы приоткрываются.

— Дерьмо.

— Что? — спрашиваю я.

Она выпутывается из моих рук и отталкивает меня в сторону.

— Мне нужно идти.

— Что? Сейчас? — произношу я, пытаясь удержать ее за руку.

Но чем больше я тяну, тем сильнее она вырывается.

— Я не могу… — бормочет она, а затем переводит внимание на девочек. — Пожалуйста, не говорите никому, — умоляет она их.

Вот в этот момент мое сердце вынули и растоптали.

От ярости, бегущей по моим венам, у меня начинает подергиваться нос. Как она могла сказать это?

На мгновение она поворачивает голову ко мне.

— Мне жаль, Майлз. Я не могу.

Затем она отпускает мою руку и убегает в здание.

* * *

Настоящее. Несколько дней спустя

Она поглотила меня.

Разрушила мою жизнь.

И я разрушу ее в ответ.

Рыча, поднимаю первый попавшийся мне вазон и швыряю его об стену. Блядь. Прекрасное чувство. Мне снова нужно почувствовать ярость, чтобы я мог связать с ней свою жажду мести. Игры с Ванессой немного высосали мое желание причинить ей боль, и я не пойму, почему. Я думал, унизь я ее, это сделает месть сладкой как мед. Вместо этого мне еще больше хочется ее трахнуть.

Мне невыносима мысль о том, что она будет находиться рядом со мной, но мысль о том, чтобы отпустить ее, так же противна. Как бы я ни презирал Ванессу, во мне до сих пор просыпаются неконтролируемые порывы, когда я нахожусь рядом с ней. Я постоянно хочу ее. Все, о чем я думаю, это как попробовать ее сладкие и вкусные губы, как похоронить свой член в ее влажной жаждущей киске и заклеймить ее как свою. Как мне стоило сделать долгое время назад.

Ебаный ад. Я слабый сукин сын.

Поднимаю вазу и швыряю ее о стену, глядя на последующие миллионы осколков. В стене появляется вмятина, но моя накипевшая ярость все еще не взята под контроль. Я не могу перестать думать о ней, и мне это ненавистно. Блядь, ненавижу это!

Почему я пытаю себя таким образом?

Скрипя зубами, трясу головой и ударяю себя кулаком в висок.

— Соберись, Феникс. Ты можешь сделать это. Можешь наказать ее. Можешь оставить ее истекать кровью. Вспомни, что она сделала, — повторяю я себе снова и снова.

Воспоминание о ее улыбке, когда она посадила меня за решетку, воспламеняет меня и готовит к новой атаке. Может, у меня был момент слабости. Может, я на самом деле хочу трахать ее, пока она больше не сможет стоять. Может, я все еще хочу слышать, как она будет выкрикивать мое имя. Но сейчас я могу использовать свою похоть ради мести. Ее тело — моя игровая площадка, и я использую его любым способом, которым мне понадобится, чтобы закончить работу. Если это означает, что мне придется вырезать на ней узоры своим ножом, я сделаю это. Если это означает, что мне придется сунуть свой член ей в глотку и заставить ее кончить только от моего голоса, я сделаю и это.

Секс — не только для того, что заставить кого-то почувствовать себя хорошо. Я могу использовать его как инструмент, дабы превратить ее в маленькую грязную шлюху. Он станет моим оружием выбора. Мой член поставит ее на колени. Я заставлю ее молить о милосердии, пока она не сдохнет.

С чердака снова и снова слышу свое имя, но я занят прогулкой по дому и его проверкой. Он огромен и непропорционален, как и ее раздутое эго. Наверное, появился у нее благодаря деньгам того ублюдочного мужа, который изменил ей перед тем, как был убит.

Должен признать, она хорошо справлялась, выйдя замуж за ублюдка. Думаю, если ты манипулирующая, коварная сука, это куда-нибудь тебя приведет. Как и ее мать, злобная ведьма. О, они практически одно и то же, эти женщины… убьют за власть. И не только фигурально.

Вот поэтому, кажется, я чувствую отвращение, глядя на Ванессу. То, на что она способна, выносит мозг, но одновременно это смешно, потому что я способен на такие же вещи, когда дело касается защиты того, что я люблю.

В ее случае это деньги.

В моем — власть.

Думаю, эти два понятия идут рука об руку. Не удивительно, что после всего мы вдвоем вместе. Мы как две мухи на куче навоза — нас привлекает один и тот же смрад.

Целясь в портрет Филиппа, стоящий рядом с коробкой с его старыми книгами, я выстреливаю в его лицо, разбивая стекло в процессе. Наверху Ванесса кричит, срывая легкие, наверное, испугавшись того, что я сейчас кого-то убиваю. Пусть думает. Это лишь прибавит мне веселья.

Прохожу в коридор, ведущий к парадной двери, и замечаю огромный портрет на стене. Это большое фото Ванессы в очередном цветочном платье, в большой шляпе и на высоких каблуках. Она держит свои белые кудри, улыбаясь в камеру, как какая-то кинозвезда. Может, такой она и является, но мне насрать. Значение имеет только то, что она находится в клетке, злится и покрыта моей спермой. Очень подходящий образ для такой, как она.

Я целюсь и стреляю, наполняя полотно дырами. Красивая картинка пропадает, разодранное полотно и расколотая рама — все, что остается. Нет больше былой красоты. Как и ее сердца.

— Что происходит? — слышу я крик.