#Сталкер (СИ)

Отцепился от него, с трудом. Я перепугалась не на шутку, убежала домой, долго плакала. Просил прощения, целовал колени и огромный живот – простила. Как не простить? Да, горячий; да, вспыльчивый; но он же ради меня, ради нас… Пообещал, что будет держать себя в руках.

Сосед съехал через месяц. Оглядывался на нас с опаской, да и Бог с ним.

Я работала – брала лёгкую малярку – до самых родов. Знакомый Руслана попросил подсобить, платил неплохо. Муж, конечно, злился. Но выбора у нас не было – дом давно продали, чтобы с долгами рассчитаться и продолжать физиотерапию и массаж. Машина была жизненно необходима – возить его в больницу на осмотры, обследования, гимнастику, бассейн. В общем, злился, но понимал.

Рожать поехала прямо со стройки – повезли всей бригадой на микроавтобусе. Осмотрели, приняли, повели в родовую палату, а я наказала ребятам везти мужа.

Больно не было. Я думала только о том, чтобы родить крепкую, здоровую дочку – ждали девочку. Слушала врачей, все указания: тужиться – тужилась, отдыхать – отдыхала. Единственный момент запаниковала, когда головка встала прямо там – испугалась, что малышка задохнётся.

Всё обошлось и родила я быстро. Без разрывов, без швов, без анестезии – всё сама. Руслан вошёл, опираясь на трость в тот момент, когда её только положили мне на грудь. Стоял у двери, не решаясь подойти ближе, и плакал.

Держат у нас в роддомах трое суток, оплатили семейную палату. Малышка спала с нами – посередине, не клали её в этот жутковатый пластиковый кувез. Я давала ей грудь – изучила вопросы грудного вскармливания от корки до корки; Руслан лежал за спиной, и смотрел как она кушает, улыбался, целовал моё плечо и шею. Благодарил безмолвно – поступками, прикосновениями.

Из роддома выходили втроём: он – опираясь на трость, я – держа в руках Богдану – Богом данную. Нас встречали бригадой с яркими розовыми шарами, букетами цветов – Руслан пожурил своих парней, чтобы устроили праздник. Дома ребята всё приготовили, не поверите. Намыли квартиру до блеска, собрали кроватку, даже застелили её и завязали поролоновый бортик на бантики. Обеденный стол ломился от полезных «вкусностей» – того, что можно было кормящей маме: крепкий сладкий чай, отварная куриная грудка, гречневая каша, солёное песочное печенье.

Мы живём, теперь втроём, и мы счастливы. Он успокоился, мой сталкер, стал мягким, ласковым – любит безумно и меня, и дочь нашу. Скопили денег на небольшой участок в пригороде – строит небольшой домик, летний. На что хватает денег. Живём скромно, но нам хватает. Он на стройку вернулся, хоть и хромает сильно, тяжело ходить долго, но работает. Я по–прежнему варю борщи и наливаю в трёхлитровую кастрюлю – бригада привыкла к моей стряпне. Леплю бусины, нанизываю их на нитку и продаю – та девушка с которой он встречался, сделала мне хорошую рекламу, теперь все делаю под заказ.

Богданушка – копия его, только глаза огромные – мои. Но карие, жгучие, как у отца. Реснички черные и длинные, до самых бровей. Куколка, долгожданная, ненаглядная – наше чудо.

Господи, спасибо Тебе! За всё: за него, за жизнь, за испытания эти. За то, что не оставил в трудную минуту, направил, подсказал.

Спасибо за чудеса, в которые верю. Верю! Знаю, что они реальны. Спасибо за то, что послал мне его – ненормального, бешеного, сильного – МОЕГО.

ИЗНУТРИ

Всё, кроме любви, вся наша жизнь так далеко.

Я, я – не один, но без Тебя просто никто.

Би–2 «Молитва»

Смотрел на связку ключей, которая лежала на столе передо мной, и не верил своим ушам. Сжал челюсти – только бы не выдать реакции бешенством в глазах.

Славка всё тараторил и тараторил, уговаривал. «Поухаживай, поразвлеки – пусть оживёт, бедняжка». Если бы он знал, на что подписывается; на что толкает меня…

Придурок.

Молча взял ключи, кивнул, отшутился. Распрощались – он поехал домой, а я побрёл в спальный район, как всегда наблюдать за её окнами.

Помню, увидел её пять лет назад, на юбилее у Славика. Бросила на меня задумчивый взгляд – снежная королева. Сдержанная, с прямой спиной, гордая и независимая. Красивая, аж глаза режет. Холодная. Неприступная.

Я как с ума сошёл – ночью, лёжа в кровати, дрочил и представлял, что это её губы смыкаются вокруг члена. Сжимал подушку зубами – представлял её затылок. Псих долбанный, не было такого давно – много лет, как завязал с этим. А тут всё вернулось.

Держался изо всех сил. Перестал ходить на шашлыки к ним в дом, не появлялся в общих компаниях. Понимал, что увижу ещё раз – и всё, сорвёт крышу капитально. Я же знаю себя, знаю того Руслана, который дремлет внутри – жадного, жестокого. Держался, ради себя; ради неё.

И тут Славка с его просьбой. С этими ключами, мать их.

Долго сидел возле подъезда, курил и поглядывал в тёмные окна пятого этажа.

***

В первый раз пришёл к ней, когда она была у подруги. Тихо ходил по квартире, изучал убранство – копия их дома. Он дурак, что повёлся на молодое тело – та предаст, и глазом не моргнёт. Божена преданная, верная. Это сразу было видно.