Стальная бабочка

Коктейль, как и все, что готовили уродливые киферы, получился просто волшебным на вкус. Собственно, талантом готовить из любых продуктов чудо и славились эти жуки. Поэтому даже махровые расисты мароманны охотно принимали их на работу корабельными коками, а то и ресторанными поварами. Что там киферы добавляли во все блюда, никого при этом не интересовало. Кое-кто брюзжал, что жуки добавляют свои выделения. Но возможность питаться разнообразно и вкусно была превыше условностей. Да и жучиные сопли – это ведь не дерьмо собачье. Мед ведь тоже образуется под действием ферментов пчелиной слюны, и что с того? Кто от него когда-нибудь отказывался? Короче говоря, присутствие киферов практически на всех кораблях почти всех космических рас давно стало нормой.

И не только на камбузах, но и в ходовых рубках. Кроме кулинарных талантов, киферы обладали невероятно развитым чутьем астронавигаторов. Не пользуясь никакими приборами и вычислительной техникой, лишь обращаясь к им одним ведомому «астралу», киферы прокладывали идеальные маршруты даже сквозь самые сложные и опасные сектора галактики.

Ну и как их было не ценить? Всего две полезные людям функции, но зато насколько полезные! Особенно в глубоком космосе и на долгих вахтах. За эти два таланта киферам прощались и уродливый внешний вид, и молчаливость, и потенциальная опасность – никто ведь не знал, что у них в действительности на уме. Когда речь заходила о киферах, на все неудобные вопросы по умолчанию накладывалось табу. Например, считалось дурным тоном рассуждать на тему «а зачем все это самим киферам»? Зачем мотаться на чужих посудинах по Галактике и служить людям, ничего не требуя взамен? Чтобы на халяву, как выражался Бозе, повидать космические дали? Или киферы, как предполагали скептики, тайно сосали из людей жизненную энергию?

Все это были вопросы без ответов, поэтому никто ими не загружался. С киферами в космосе было удобнее, чем с глупыми вопросами-сомнениями, на этом все и сошлись. И успокоились.

– Да, запись чистая, почти без помех, – задумчиво проронил Борис, отводя взгляд от кифера. – Почти.

– Если что-то осталось для тебя за кадром, попроси синтетика прокрутить запись еще раз. Но я думаю, ты уловил даже больше, чем я. Ведь психология беседы – это твой конек.

– Правильно говорить «психологическая схема диалога».

– Мой вариант короче, а смысл тот же.

– Тот, да не тот. Но в целом ты прав, Максим Генрихович. Наш друг Руперт темнит. Но лично мне показалось странным кое-что другое. Герцог стал как-то холоднее, отдаленнее. Он будто бы прихворнул звездной болезнью. Ты не в курсе, с чего вдруг он так зазнался? Может быть, ему пообещали серьезное повышение и твоя операция – это финальное испытание для Герцога? Сумеет организовать этот рейд, докажет, что выдающийся стратег и тактик, прыгнет через ступеньку, а не сумеет – останется одним из многих? Хороших, даже лучших, но многих. Могли ему такое пообещать в генштабе?

– Версия вполне реальная. – Макс допил коктейль и с сожалением заглянул в пустой стакан. – Надо подумать. Позже. Когда вернемся из рейда.

– Мы не вернемся, – вдруг заявил доктор.

– Что? – Хауэр удивленно вытаращился на приятеля.

– Так считает Момо. И я с ним согласен. Если Руперт темнит, нам, чтобы выжить, потребуются все силы, в первую очередь интеллектуальные. Поэтому Момо должен лететь с нами.

– Исключено.

– Максим! – Бозе вскинул руку и начал говорить быстро, но не перескакивая с темы на тему, как это бывает, когда пытаются заговорить собеседнику зубы, а последовательно и объемно, как доктор любил и умел.

Такие речи Хауэр обычно не прерывал, даже если заранее знал, что не согласится с мнением Бозе. Просто слушал и наслаждался нормальной живой речью, которой ему не хватало в повседневной жизни, полной отрывистых приказов, военно-технических терминов и крепких солдатских выражений.