Стальная дуга

Наконец вражеская авиация улетела, и тотчас над полем боя с рёвом прошли наши штурмовики, в свою очередь обрушив на немецкие позиции шквал огня и свинца. Багрово-серые клубы дыма мгновенно указали на результат их работы, но все с болью увидели, как вдруг один из «ИЛ-2» взорвался в воздухе, разбросав в разные стороны свои широкие плоскости.

— Вперёд, Коля! Вперёд! Димка — бронепрожигающий!

Каким чудом Столяров выхватил в сплошном мареве округлый силуэт «пантеры», даже ему самому было непонятно. Но это были действительно «Т-V», немецкий вариант гениального создания конструктора Морозова. Ударили выстрелы, и ещё несколько наших машин застыли на месте. Две из них сразу зачадили, ещё в одной открылся большой неуклюжий башенный люк, и из него покатилась маленькая чёрная фигурка в объятом языками пламени комбинезоне. Упала на землю, стала кататься по ней, сбивая огонь с одежды… Внезапно вторая горящая «тридцать четвёрка» вдруг тронулась с места и стала набирать скорость. Всё быстрее и быстрее, охваченная раздуваемым ветром пламенем, она в конце концов превратилась в один большой ком пламени, и наконец врезалась в выползшую из стены дыма «четвёрку», протаранив её. А в следующее мгновение они оба взорвались… Сашка услышал в наушниках непонятный всхлип понял, что остальные тоже видели подвиг неизвестных танкистов. Он сглотнул непонятный ком, возникший в горле, затем отдал команду:

— Мехвод! Полный газ! Наводчик — бить по всему, что шевелиться! Радист — на тебе пехота. Готовы?

Голоса смешались в гарнитуре, но и так всё было ясно…

— Начали! Коля — ДАВАЙ!..

Сердце билось с такой силой, что майор даже испугался — выдержат ли рёбра? Но ОНО пришло. Это его боевое состояние… Тяжёлый шум крови в висках, обострённый до предела слух, предугадывание действий противника, которого он видел в багровой пелене от лопнувших каппиляров в глазах…

— Стоп!

Танк, качнувшись замер, и в этот момент на него выкатился из-за горящей «семидесятки» когда-то тяжёлый, а теперь уже средний «Ausf H».[66] Сабич не растерялся, и снаряд пронзил восемьдесят миллиметров лобовой брони, превратив экипаж в кашу.

— Вперёд!

«Тигр» вновь рванул с места.

— Командир! За нами немцы бегут!

— Сбавь ход, пусть догонят. Они нас за своего приняли!

И точно — за танком спешили вражеские пехотинцы, чтобы прикрыться от советских пуль и снарядов несокрушимой бронёй. Иванов послушно сбавил, и кучка эсэсовцев сгрудилась за кормовой плитой. С сотню метров «шестёрка» шла медленно, и когда обрадованные фашисты подтянулись совсем близко, танк внезапно замер на месте, а потом вдруг газанув прыгнул назад, врубившись в людей… Прокрутившись на месте и окончательно смешав врага с землёй «тигр» двинулся дальше… Тяжёлая болванка буквально вплющила распахнутый люк внутрь башни «пантеры», превратив тех, кто находился внутри танка в сплошное месиво, прежде чем вспыхнули баки…

— Смерть фашистам! Бей!..

Каждый из нас сделал на Прохоровском поле всё, что было в человеческих силах…[67]

Глава 30

— Столяров, твою мать! Заруби себе на носу — для тебя лично боевые вылеты запрещаю!

Низенький коренастый полковник Наумов со всего маху грохнул по столу кулаком, затем, багровея от злости ещё сильнее, продолжил разнос:

— Ты — командир полка! А что творишь?! Некого в бой послать?! Да тебя вообще в Академию надо, как выставочный образец! Воюешь с тридцать девятого на штурмовиках, и до сих пор жив! Да ещё и из новичков зубров делаешь! Ты знаешь, что Лискович у тебя штаб пехотного полка у эсэсовцев разнёс?! А то, что твой безногий Джапаридзе вчера «сто десятый» на землю ссадил?! Нет. Ему мало! Всё в драку лезет!!! Ты КОМАНДОВАТЬ должен! УЧИТЬ должен! А воевать — есть пока кому! Короче — до особого разрешения летать на выполнение боевых задач КАТЕГОРИЧЕСКИ запрещаю! Точка.

Затем помолчал, посмотрел на вытянувшегося по стойке «смирно» Александра и процедил сквозь зубы:

— Идите, товарищ подполковник, и помните, что вам приказано…

Столяров совершил чёткий полуоборот и грохнул по земляному полу блиндажа подошвой сапога. Ступню обожгло через тонкую подошву, но фасон он выдержал. Открыл дверь, вышел на улицу и тут же попал в окружение других лётчиков.

— Как Батя?

— В гневе. Расчехвостил в пух и прах. Даже опилок не осталось. Летать запретил…

Все ахнули:

— Как? Вообще?!

— На боевые. Даже не знаю, что и сказать…

— А что сказать, командир? Прав он. Не дело тебе в полёты ходить. Ты уж лучше на земле всё сделай, а мы — не подкачаем…