Стальная эскадрилья

Мы настойчиво искали наиболее вероятные пути преодоления зенитного заслона. Нужной литературы, специальных разработок под рукой не было. Приходилось идти к своим зенитчикам и брать у них «уроки». Я лично относился к этому делу весьма серьезно и тратил на учебу немало свободного времени.

Как-то вечером в столовой, увидев у меня в руках учебник по стрельбе зенитной артиллерии, командир 2-й эскадрильи капитан Мамонтовский иронически улыбнулся и назвал меня «академиком». Я не обиделся, тем более что капитан был неплохо подготовленным летчиком: приобрел известный боевой опыт, научился водить группы бомбардировщиков и уже завоевал некоторый авторитет среди личного состава полка.

Мне нередко доводилось водить свою эскадрилью замыкающей в боевом порядке полка и наблюдать за всеми деталями полета и действий Мамонтовского. Да, взлететь, собрать группу и провести ее по маршруту к цели он умел. А вот в зоне зенитного огня вел группу всегда по прямой, с этаким щегольством, упрямо «продираясь» сквозь зенитные разрывы. В данном случае риск но бы,); оправданным, да и рисковал ведущий не только своей жизнью. Вот почему порой мне очень хотелось подсказать Мамонтовскому, как строить противозенитный маневр, но все не было подходящего случая. А просто так подойти и дать рекомендации казалось неудобным. К тому же капитан был старше меня по возрасту.

Лишь в тот вечер, когда Мамонтовский назвал меня «академиком», представилась возможность побеседовать по-деловому. Я высказал свое мнение о необходимости противозенитного маневра, стремлении использовать каждую возможность для уменьшения потерь от зенитного огня. Но Мамонтовский даже не дослушал меня и безапелляционно заявил, что, по его твердому убеждению, точность стрельбы зенитной артиллерии настолько мала, что ею можно просто пренебрегать.

Я возразил, что среднекалиберная зенитная артиллерия ведет огонь побатарейно и даже дивизионами, создавая плотную зону поражения в определенном воздушном пространстве. И если там находится группа самолетов, и вероятность потери одного или нескольких из них достаточно высокая.

Мамонтовский упрямо стоял на споем, в конце беседы смотрел на меня уже с откровенной неприязнью. На том и разошлись.

Я, признаться, пожалел о затеянном разговоре, тем более что учить командира эскадрильи надлежало командиру полка, а моя «самодеятельность» привела лишь к натянутым отношениям с Мамонтовским. Несколько дней мы с ним только холодновато здоровались, а затем… Затем самолет командира 2-й эскадрильи Мамонтовского был сбит зенитным снарядом. Произошло это так.

Полк тремя девятками с высоты 2500 метров наносил удар по скоплению живой силы врага. Первую группу вел гвардии майор Свенский со штурманом полка Т. Г. Конопацким, вторую — Мамонтовский, а моя девятка следовала в колонне замыкающей. Перед целью открыла плотный огонь артиллерия среднего калибра. Вокруг одновременно рвалось до четырех десятков снарядов. Было видно, что вражеские зенитчики хорошо знают тактико-технические данные Пе-2, так как разрывы ложились довольно близко.

После первых двух залпов командир полка начал энергичный отворот в сторону, а затем столь же резко довернул на разрывы и успению преодолел зону огня. Посмотрев на этот маневр, я подумал, что и этой обстановке поступил бы точно так же. Девятка командира полка благополучно проскочила через огненный заслон, и теперь под удар попала эскадрилья Мамонтовского. Пока я уточнял окончательный вариант маневра, враг по второй группе сделал третий залп. При этом, несмотря на приближение разрывов к самолетам, комэск с упорством вел группу по прямой. Командиры звеньев, оценив складывающуюся обстановку, несколько увеличили дистанции и интервалы, что было совершенно правильно. По я все же прикинул, что и при этом если не четвертый, то пятый залп обязательно накроет эту группу, а затем огонь будет перенесен на нашу, замыкающую, эскадрилью.

Медлить было нельзя. Я начал противозенитный маневр и тут же увидел, как самолет Мамонтовского окутался дымом, а потом вывалился из дымного облака с отбитым крылом и, вращаясь, понесся к земле. В воздухе раскрылись два парашюта. Только два…

Как выяснилось в дальнейшем, на парашютах спаслись сам Мамонтовский и его штурман Пунышев. Приземлившись на территории, занятой врагом, оба они попали в плен. А третий член экипажа — начальник связи эскадрильи, замечательный воздушный стрелок и радист лейтенант Иншаков погиб. После этого полета меня долго угнетала мысль, что и я чем-то виноват. Возможно, очень уж неубедительно говорил с Мамонтовским, не нашел подхода, который обеспечил бы передачу накопленного боевого опыта этому разумному в целом и, безусловно, храброму командиру.