Стальная империя

— Поможем, поможем! Заодно узнаем новости про монголов. Вдруг и вправду уйдут?

— Уйдут? Не для того они город захватывали.

— И всё же ходят слухи...

— Какие ещё слухи?

— Многие видели вместе с монголами киданей Елюя Люге!

— Елюй Люге? Это ещё кто такой?

— Ну, тот самый, что поднял восстание на севере! Будто не слышали?

— Да слыхал... Ну, нам что кидании, что чжурчжэни — всё одно. Лишь бы не дикари!

— Да, кидани — это было б неплохо.

Отправив вместе с конвоем и захваченными разбойниками Лэй — для пущего контроля, Баурджин, тщательно вытерев ноги, вошёл в дом:

— Разрешите?

— О, господин! — узнав спасителя, вскочила с кана миловидная хозяйка, уже успевшая приодеться и накраситься.

— Вы — супруга Ба Дуня?

— Вы знаете моего мужа, господин?!

— Да, я его хороший знакомый. Бао Чжи — может, слышали?

Женщина задумалась и вдруг улыбнулась:

— А ведь и в самом деле, мой несчастный супруг как-то про вас говорил.

— Несчастный? Он, кстати, где?

— В дворцовой тюрьме, господин Бао Чжи.

— В дворцовой тюрьме? — негромко рассмеялся князь. — Надо же, какое совпадение — я как раз туда и направляюсь.

— Но там же монголы!

— Я сам монгол! — обернувшись на пороге, весело расхохотался нойон.

Без особых приключений миновав несколько устроенных по собственной же идее квартальных ворот, Баурджин выбрал укромное местечко и, распоров полу халата, вытащил оттуда золотую пайцзу с изображением головы тигра, повесил её на шею и уверенно зашагал в сторону дворцовой площади. И чем дальше шёл, тем больше вокруг становилось монгольских всадников. Некоторые тут же поворачивали к нему, но, увидев пайцзу, почтительно расступались.

Один — по виду десятник — даже участливо поинтересовался:

— Вы кого-то ищете, господин? Князь усмехнулся:

— Да, ищу, своего друга Джиргоадая-Джэбэ.

— Джэбэ?! — Воин едва не свалился с лошади. — Великий Джэбэ-нойон — ваш друг?

— Да. Полагаю, он будет весьма рад меня видеть.

— Он там, на площади, у ступеней дворца!

— Проводишь меня?

— С удовольствием!

Воин тут же спешился и, передав поводья коня подскочившему слуге, почтительно зашагал рядом с нойоном. Высокий парнишка лет двадцати, сероглазый, со смуглым обветренным лицом и выбивавшейся из-под шлема прядью рыжеватых волос. Кожаные, тщательно отполированные до блеска латы, синий плащ, на боку — тяжёлая сабля в обтянутых красным сафьяном ножнах.

— Ты меркит? — на ходу поинтересовался князь.

— Нет. Я из кераитов. Моё имя Навгал.

— Знаю кераитов, бывал в их кочевьях. — Баурджин улыбнулся. — Давно в походах, Навгал?

— Четвёртый год. Как они здесь живут, господин? — Покосившись на трёхэтажные дома и высокие стены, десятник с ужасом передёрнул плечами. — В этих теснинах, друг у друга на головах... Кстати, господин, вот мы и пришли!

Навгал показал рукой на столпившихся на широких ступенях дворца людей в сверкающих доспехах и шлемах:

— Тот, крайний, — Джэбэ-нойон.

Баурджин усмехнулся:

— Я вижу.

— Позволите сопровождать вас, господин? Князь усмехнулся — а десятник-то ушлый.

— Ну, что ж, идём.

Они прошли мимо всадников, мимо груженных награбленным дворцовым добром телег, мимо вьючных верблюдов, мимо пленников...

— Здравствуй, Джиргоадай! Сонин юу байна уу? Какие новости?

Полководец немедленно обернулся — совсем ещё молодой, подтянутый, крепкий. С минуту вглядывался, потом улыбнулся, показав ослепительно белые зубы:

— Баурджин! Наконец-то. Давно тебя жду. Впрочем, не только я.

— Я вижу. — Князь и в самом деле давно заметил высокого человека в сверкающем позолотой панцире и с залихватски подкрученными усами. — Здравствуйте, Елюй. Или как вас теперь называть — ваше величество?

— Для вас — так же, как и всегда, господин Бао! Ведь мы же друзья!

— Я присмотрел для вас советника, Елюй. — При этом Баурджин почему-то взглянул на Джэбэ. — Он же будет и представителем великого хана.

— Знаю, — полководец ухмыльнулся. — Игдорж Собака, да? Ну, кто же ещё?

— Игдорж, Игдорж, — покивал князь. — Я видел его с утра. Что ты всё улыбаешься, Джиргоадай?

— Так... Думаю, что лучшее сражение — это то, которое толком не началось, но уже выиграно. Ты посмотри, что творится, князь! Мы за день взяли город для нашего союзника, императора киданей, при этом захватили богатую добычу и потеряли так мало людей, что об этом не стоит и говорить. Всегда бы так, Баурджин-гуай, всегда бы так!

— Уже уходите?

— Да, завтра выступаем в поход. Ещё много городов нами не взято, ещё лязгает зубами недостойный чжурчжэньский царёк. Мы разобьём его.

— Кто бы сомневался! — искренне рассмеялся князь. — Что там делают твои воины? Кажется, собираются что-то жечь? — Баурджин кивнул на обложенное хворостом здание.

— Там засели какие-то чиновники. И не сдаются.

— Император Елюй Люге уже говорил с ними?

— Ещё нет.

— Тогда идёмте вместе.

— Оглянись, Баурджин-гуай, — снова захохотал Джэбэ. — Там, за твоей спиной, уже давно кое-кто переминается с ноги на ногу.

Князь едва повернул голову...

— Отец! Позволь обнять тебя!

— Здравствуй, Алтай Болд! — Баурджин с радостью обнял сына. В блестящей кольчуге со стальным нагрудником, при сабле, Алтай Болд выглядел очень солидно — как и подобает воину.