Стальная империя

Нойон прищурил глаза. Тот, что с копьём, ощерился, ухмыльнулся, покусывая вислый ус, — готовится к выпаду... ну-ну... А как там второй поживает? Угу, с ножичком... Сейчас этот ударит, а второй, значит, метнёт нож в то самое место, где должен будет оказаться, уклоняясь от удара, Баурджин... Ладно! Пробуйте!

Он!

Выпад!

Баурджин резко присел.

Ухватил левой рукой древко копья... и резко дёрнул на себя, подставляя под летящее лезвие спину незадачливого врага!

Ах, как смачно впился клинок! Прямо между лопаток.

Враг застыл, словно бы вдруг наткнулся на какое-то препятствие, глаза его выкатились, округлились, изо рта показалась кровь.

Готов!

Оттолкнув копейщика, Баурджин в два прыжка бросился к метателю, на ходу отбив очередной нож. Похоже, последний.

Ну да, так и есть — последний. Разбойник выхватил из-за пояса кистень, раскрутил... Вернее сказать — не успел, только попытался — остриё тяжёлого клинка пронзило ему грудь.

— Ну что же, — осмотрев место битвы, усмехнулся князь. — Пожалуй, неплохо. Жаль вот только коня, ну уж тут не до жиру...

Его дальнейшие действия могли бы показаться весьма странными постороннему наблюдателю, если бы таковой при сем присутствовал. Во-первых, Баурджин живенько уволок трупы разбойников в заросли, во-вторых, выкинул туда же и саблю, в-третьих — вытащил из саадака лук и несколько стрел, прислушался. Ага, вот совсем рядом, за поворотом, послышались чьи-то быстрые шаги. Баурджин стиснул зубы — он, не он?

И, увидев показавшегося из-за можжевеловых кустов тяжело дышащего толстяка-шэньши, облегчённо выдохнул — он!

— Господин! — состроив жалобную гримасу, закричал Баурджин. — Помогите мне, господин, прошу вас.

Нарочно хромая, он поковылял к чиновнику, испуганно дёрнувшемуся было при первом же вопле, но... Вряд ли то, что увидел шэньши, могло бы хоть кого-нибудь испугать — перед ним, ничуть не проявляя агрессии, а, наоборот, моля о помощи, стоял молодой человек лет тридцати, с приятным, даже можно сказать, красивым лицом, зеленовато-карими, вытянутыми к вискам глазами, светловолосый. Непривычно, конечно, но в здешних пограничных местах кого только не встретишь. К тому же незнакомец был скромно, но вполне прилично одет: в синий, средней длины халат с тоненьким пояском, узкие чёрные штаны и тупоносые верёвочные туфли с обмотками. Такие были распространены среди ханьцев — жителей нескольких граничащих империй: южной — Сун, северной — Цзинь и западной — Ся. Собственно ханьской[2] считалась одна Сун, Цзинь же основали чжурчжэни, а Ся, точнее, Си-Ся, ещё точнее, Си-Ся го — Западное государство Ся — тангуты. Вот к ним-то и относил себя сейчас Баурджин, вернее, хотел таковым выглядеть в глазах шэньши.

— Я вижу, вы тоже пострадали от этих проклятых разбойников, господин. — Нацепив на лицо ту самую не то улыбку, не то гримасу, коей обычно замордованные подчинённые приветствуют немаленькое начальство, Баурджин вежливо поклонился и, явно торопясь, добавил: — Видите ли, я немного знаю эти места... Знаю, где можно укрыться, господин.

— Знаешь, где укрыться? — Чиновник опасливо огляделся. — Так что же тогда мы здесь стоим? Веди!

Нойон развёл руками:

— Увы! Я могу лишь ковылять... Проклятые лиходеи повредили мне ногу. Вот если бы вы... если бы вы соблаговолили помочь мне... хотя бы чуть-чуть...

Где-то за поворотом послышался стук копыт и крики, и возникшая было на лице чиновника презрительная усмешка сменилась выражением некой решимости, свойственной не слишком решительным людям, припёртым судьбою к непреодолимой стене.

— Так и быть, — оглянувшись, фыркнул шэньши. — Обопрись на мою руку... Смелей же, сейчас не до церемоний!

— О, господин, поистине, не знаю, как вас и бла...

— Меньше слов! Куда идти?

— Туда, господин, туда!

Опершись на руку чиновника, Баурджин кивнул на желтоватые заросли облепихи и дрока, которыми были густо покрыты теснившие тропку скалы.

— Туда? — удивился шэньши. — Но там же кусты, а за ними — пропасть!

— Шагайте, господин, я знаю проход.

Пожав плечами, чиновник подчинился. Вдвоём со скромным ковыляющим спутником они свернули с тропинки и исчезли в густых зарослях, средь которых и вправду имелся проход, уходящий в узенькую расщелину между скал.

Судя по раздавшемуся за их спинами лошадиному ржанию, беглецы убрались вовремя — разбойники с криками прочёсывали ущелье.

А здесь, между скалами, было не сказать чтоб особенно уютно, но, похоже, вполне безопасно и тихо. Каменистая тропа под ногами оказалась достаточно широка для двоих, густой кустарник надёжно скрывал от посторонних глаз, и где-то совсем рядом было слышно журчание ручья.

— Вода этого ручья считается целебной и хорошо заживляет раны, — шёпотом поведал Баурджин своему спутнику. — Давайте спустимся вниз... вот сюда... к камню... Присядем...

Усевшись на большой серый валун, с обеих сторон омываемый прозрачными водами ручья, Баурджин, не разуваясь, опустил в воду ноги и блаженно зажмурился.

— И долго мы будем тут сидеть? — недовольно осведомился шэньши.

— Думаю, что до утра, господин.