Стальная империя

Всё дальнейшее Кондратенко помнил смутно. Он куда-то бежал, что-то кричал, отдавал распоряжения, ему отвечали, отрывками в ушах звучали чьи-то доклады, пока перед глазами земля не встала на дыбы и душная, грязная волна горячего воздуха не бросила его безжалостно на землю.

Начальник штаба Приамурского округа пришёл в себя в просторном блиндаже, куда набилось множество народа, вообще не относящегося к гарнизону укрепрайона. Штатские, спрятанные от обстрела, причудливо перемешались с постоянными обитателями блиндажа, превратив строгое армейское обиталище в подобие цыганского табора. Среди этой штатской публики абсолютно чужеродным телом возвышался у амбразуры вороненый “Браунинг”, да безумной трелью надрывался полевой телефон, ожидая внимания связиста, кричавшего что-то в другую трубку.

– Доложить обстановку, – почти шёпотом приказал Кондратенко адъютанту, заметив его сидящим у топчана и занятым перевязкой какого-то тучного мужчины с окровавленной головой и пенсне, скособоченном так нелепо, что оно, как увеличительное стекло, демонстрировало плотные усы, забитые песком и каким-то мусором.

– Гренадёры Рененкампфа прошляпили вооруженные пароходы англичан, – не прекращая санитарные манипуляции, вполголоса доложил адъютант, – те подошли вплотную к берегу под видом купцов, выбросили десант прямо на пристань и сразу начали обстрел города. Одновременно японцы начали фронтальную атаку со стороны Мукдена. Первую линию обороны прорвали с ходу, сейчас бои идут у второй. Бржозовский одной батареей поставил заградительный огонь по фронту, второй пытается нащупать английские пароходы. Осторожничает – боится задеть мост и жилые кварталы – там же семьи, дети…

– Что с десантом?

– Неизвестно. Сначала стреляли шибко, теперь тихо. Телефонная связь нарушена. Вестовые не вернулись. Есть подозрения, что штаб Ренненкампфа в результате неожиданной атаки десанта уничтожен или пленен. Гернгросс приказал полк Лечицкого перебросить на правый фланг и организовать дополнительную линию обороны вдоль железной дороги. Фактически Харбин уже разрезан на две части…

– То есть дивизия Ренненкампфа обезглавлена, – прошептал Кондратенко, опуская голову на жесткую, набитую травой, подушку. – Тогда нет ничего удивительного в том, что первая линия не удержалась, да и вторая вряд ли долго протянет… Вот что, голубчик! Закончите с перевязкой – обеспечьте перемещение меня на КП Александра Алексеевича – будем думать, как воевать в создавшихся условиях.

* * *

В то время, когда генерал Кондратенко ломал голову, что стало со штабом правофланговой дивизии, а посланные им вестовые успешно пополнили список военнопленных, генерал Ренненкампф, вполне живой и здоровый, сидел в своем штабе за одним столом с генералом Артамоновым и командиром английского речного десанта майором Драйком, чьи головорезы из Роял марин сейчас добивали каких-то непонятливых интендантов, засевших вместе с караулом на одном из складов и не понявших, что при встрече с британской морской пехотой полагается покорно поднимать руки, а не пытаться оказать сопротивление.

Несмотря на то, что майор Драйк был за столом самым младшим по званию, он чувствовал себя главным на этом “празднике жизни”, что, в общем-то, признавали и “эти варварские генералы”, преданно глядя в рот представителю самой цивилизованной нации в Европе.

– Ну что ж, господа, – барабаня пальцами по краешку стола, небрежно произнес командир морских пехотинцев с непередаваемым аристократическим прононсом Received Pronunciation, как показателем образованности, влиятельности, социального статуса и экономической власти его владельца, – первая фаза операции прошла успешно и требуется ее такое же завершение. Благодаря мистеру Артамонофф, мы смогли беспрепятственно высадиться на берег и разоружить охрану, а благодаря мистеру Ренненкампф – ликвидировать две линии обороны и свести к минимуму потери при разоружении штаба и комендантской роты. Это прекрасно, но недостаточно! У нас нет времени любоваться на местный ландшафт, но есть приказ – взять узловую станцию и пропустить на Запад эшелоны британской и японской армии. Поэтому, пока наши японские союзники, – губы майора тронула презрительная усмешка, – бьются лбом о русские позиции, мы должны придумать то, что позволит, не проливая драгоценную британскую кровь на китайскую землю, выполнить поставленную задачу. У Вас есть предложения, господа?

* * *

– Ваше превосходительство! Платон Алексеевич! Смотрите! – голос юного адъютанта, только-только получившего погоны подпоручика, был настолько встревоженным и возбужденным, что полковник Лечицкий[32] пропустил мимо ушей неуставное обращение и скорым шагом подошел к амбразуре блиндажа, служившего ему временным командным пунктом.