Стальная Хризантема 1. Вредители

― Мать важна для нас, поскольку без матери не бывает и сыновей,― вещал контр-адмирал,― А если не будет сыновей ― кто же будет служить в нашей победоносной армии и на непобедимом флоте? Поэтому так важна миссия воспитания. Задумайтесь вот о чём: отец нации Ямато ― Божественный Император. А это означает, что каждый японской ребёнок ― это маленькое божество. А мать и (после матери) армия их воспитывают. Делают из маленького божества, так сказать, настоящее, полновесное божество ― чудесного защитника нашей страны. Особенно хорошо, если он погибает в бою, но и гибель от бомбардировки и лишений тоже имеет стратегическое значение…

Слушать это было невыносимо. Кимитакэ нахлобучил фуражку поплотнее и почти выбежал на улицу.

Влажный утренний туман задёрнул город, как занавес. Юкио стоял у калитки ― хрупкий чёрный силуэт школьной формы, чемодан, на вид совсем новенький и сверкающие ботинки. И, по сезону, два огромных зонта.

Кими невольно залюбовался этой странной, тоскующей красотой. Тонкий, совсем девичий профиль под чёрной чёлкой и белый контур перчаток из чёрных рукавов ― казалось, туман сейчас растворит эти тонкие линии и оставит только парик и школьную форму.

На дальних заводах просыпались гудки, а дальше, за поворотом, уже звенел беспечный трамвай.

― Идём,― прошептал Юкио и схватил чемоданчик.

10. Противоестественная связь с Красным Драконом

Трамвай весело бежал в сторону школы ― как будто не было ни войны, ни невзгод, а только радостное летнее утро. Кондуктор в отутюженной форме оторвал сразу три билета.

― Эх, какие приятные школьнички. Это тоже твоя сестрёнка, да?― Юкио кивнул быстрее, чем Кими успел ответить,― А чего в мужской школьной форме? Женские закончились, или она у вас суфражистка, по европейской моде?

― Это просто совпало,― отозвался Юкио с беспечной улыбочкой. Похоже, он совсем не обиделся, что его приняли за девочку. Напротив: ему было интересно, что из этого выйдет.

― Приятно видеть таких девочек!― продолжал кондуктор, не замечая очевидного,― А так, вообще, в наше время молодёжь вообще ужасная сделалась. Одна надежда, что война их перевоспитает. Вчера вечером один прицепился – ну вот бы и ехал, раз места не хватает. Так он, собака енотовидная, прямо на номер райса наблевал. Вот что ты будешь с этой молодёжью? Кстати, форма очень на вашу похожа.

Кимитакэ стало не по себе.

― Скажи, от меня чем-то пахнет?― осторожно спросил Кимитакэ. Рот ещё помнил едкий вкус одеколона, а нос не мог сообразить, это запах выветрился или он просто привык.

― Только страхом,― ответил Юкио.

От такого ответа легче не стало.

Так что Кимитакэ забился в угол, открыл книжку и попытался нырнуть в чтение. Он ещё в детстве услышал, что один писатель (великий, русский, но не Достоевский) никогда не выходил из дома без книги. И с тех пор всегда так делал сам, особенно когда хотел спрятаться от скучной поездок.

Поездки сразу стали нескучными. А ещё он прочитал много такого, что голова шла кругом.

Сегодня в пути Кимитакэ решил хоть как-то ознакомиться с идеями знаменитого Окавы Сюмэя. По радио часто говорили, что это крупнейший философ современной Японии. Раньше был связан с патриотами-экстремистами и решал философские проблемы Южно-Маньчжурской железной дороги, а теперь, как многозначительно сообщали радиоведущие, работает над возрождением тайных школ патриотически настроенных ниндзя.

У отца нашлась изданная ещё до войны книга этого мыслителя, озаглавленная “Некоторые проблемы евразийского возрождения”. Было не очень ясно, как попала в дом их семейства. Возможно, её выдали на работе отцу, чтобы сотрудники отдела рыболовства не отставали от всяких тенденций.

Книга оказалась сборником статей и лекций о международном положении. Но Кимитакэ успел прочитать только первую фразу: “Пройдя через коммунистическую революцию, Россия вступила в противоестественную связь с Красным Драконом…” ― а потом вдруг ощутил, что трамвай остановился.

***

Приехали?

Но почему не звенят двери? И почему всё вокруг так встревожены?

Кимитакэ подобрался к окну, посмотрел вперёд.

Слева и справа на улице нависали привычные угрюмые дома. А прямо по ходу движения рельсы истончались, словно во сне. И упирались в дом без особых примет, который вырос прямо поперёк улицы. Рельсы уходили прямо в дом и там пропадали.

Водитель и уже знакомый кондуктор даже выбрались на мостовую, но толку от этого не было. Дом стоял поперёк дороги, как если бы это место принадлежало ему всегда.

Водитель даже пытался стучаться в боковую дверь. Разумеется, бесполезно. Дверь была заперта, и даже в окнах было пусто.

Тем временем кондуктор успокаивал пассажиров.

― Невозможно дальше ехать,― объяснял он какой-то буйной старушке,― Видите, дом стоит. Надо с ним разобраться.

Позади уже слышались звонки ― два трамвая тоже стояли на парализованной ветке.

Кимитакэ начал выбираться из вагона. Возможно, получится добраться до школы пешком. Или как-то исправить создавшееся положение.

(Он пока не знал, как)