Стальная Крыса

Время побежало быстрее, а люди вокруг двигались медленно. Я выждал еще долю секунды, чтобы средство окончательно подействовало, и тогда освободил руки — хотя их держали, навалившись всем телом, двое крепких мужчин. Я не почувствовал ни их веса, ни даже усилия, когда оторвал обоих от пола и стукнул лбами, а потом швырнул на третьего, стоявшего у меня в ногах. Все повалились друг на друга, их лица исказили гримасы боли и страха. В тот же миг я сел и, схватившись за железные крепления, стягивавшие ноги, разорвал их. Мне казалось, что это очень просто и само собой разумеется. Я, кажется, повредил себе пальцы, но не придал этому значения, едва заметил. В комнате были еще двое — они только поворачивались ко мне, как будто расправа с остальными заняла одно мгновение, — так, видимо, и было. Видя, что застал их врасплох и один только начинает поднимать оружие, я бросился на них, кулаками сбил с ног и швырнул к остальным, в кучу скорченных тел. Их было пятеро против одного, и я не мог щадить их, даже если бы захотел. Я бил ногами — руки не действовали, — пока куча тел не перестала шевелиться, и только тогда смог позволить холодному логическому мышлению взять верх над слепой яростью.

Что дальше? Надо уходить. Моя одежда превратилась в лохмотья, и я сорвал их с себя. Палачи были все в белом, я терпеливо расстегнул непривычные застежки и надел на себя наименее испачканный костюм. На лбу была рваная рана, я аккуратно перевязал ее — здесь должно было быть много перевязанных после стычки у входа — и забинтовал руки. Мне никто не помешал, и, покончив с этим, я вышел и торопливо зашагал через холл тем же путем, которым меня тащили еще недавно. Весь дом гудел, как потревоженный улей, и все были слишком заняты, чтобы меня замечать, — даже те, что толпились в приемной, где было выставлено на большом столе мое вооружение. Будь у меня время — я бы улыбнулся.

Тихо, никого не побеспокоив, я протянул руку и задействовал контейнер с газовыми бомбами, задержав дыхание, пока не вставил фильтры в нос. Это газ быстрого действия, и даже те, кто видел, что я сделал, никого не успели предупредить и сразу повалились. Все заволокло газом, я взял пистолет Гаусса и распахнул большие двери в соседнюю комнату.

— Ты?! — вскричал он и все стоял, красный и массивный, хотя газ уложил всех вокруг него.

Он сделал движение, чтобы схватить меня, и газ не брал его, хотя давно должен был свалить, а я стал бить его пистолетом по голове, пока не остановил. Но он все смотрел на меня с убийственной ненавистью, пока я привязывал его к стулу. Только заперев за собой дверь, я мог рассмотреть его и увидел, что он еще в сознании.

— Что ты за человек? — Этот вопрос замер у меня на губах. — Кто ты?

— Я тот, кто будет править вечно; разум, который никогда не умрет. Освободи меня.

Такая власть была в его словах, что меня потянуло к нему, я качнулся помимо воли, глядя в его круглые глаза. Голова затуманилась — наверно, кончалось действие снадобья, — я помотал головой и быстро заморгал. Но какая-то часть меня была настороже, не поддавшись влиянию великой власти зла.

— Долгое у тебя правление, но, видно, не слишком спокойное, — усмехнулся я. — А то с чего бы ты покраснел, как вареный рак?

Лучше сказать я не мог. Этот монстр был совершенно лишен чувства юмора и, как видно, привык только к рабскому повиновению. Сперва он завыл, как дикий зверь, а потом понес какую-то безумную околесицу, и она плескала мне в уши, пока я готовился покончить с войной времен.

Безумец? Конечно, но его безумие было организованным, постоянным, все возрастающим, способным заражать окружающих. А тело его было искусственным. Теперь я видел швы и пересаженную кожу, и он сам сказал об этом. Это сфабрикованное тело, трансплантированное, краденое тело, эта подбитая металлом чудовищная оболочка слишком много говорила о разуме, который мог выбрать для себя подобное обиталище.

Были еще такие, как он, он был лучший, единственный — смысл было трудно понять, но я запоминал, что мог, для будущего доклада. Все это время я трудился: снимал вентиляционную решетку и сыпал в канал свои порошки, готовясь вставить большую палку в колесо этой сатанинской мельницы.

Он со своими сторонниками уже был однажды уничтожен — он сам так сказал. Неизвестно, каким образом они снова пытаются завладеть Вселенной, но она им не достанется. Я, Скользкий Джим ди Гриз, пират-одиночка без определенного места жительства, и раньше получал важные задания и всегда выполнял их. Теперь я призван спасти мир. Что ж, надо так надо.

— Они не могли выбрать лучшего, — гордо сказал я, осматривая прекрасно оборудованную лабораторию времени, густо усеянную распростертыми телами.

Большая зеленая, туго сжатая спираль времени сверкнула мне, и я улыбнулся в ответ.

— Вот заложим бомбы и поедем, — радостно говорил я, делая свое дело. — Разнесем всю технику, а чокнутых оставим местным властям. Хотя Большой Красный, вероятно, заслуживает особого отношения.