Стальная Крыса. Золотые годы

— Вообще-то, нет. Просто озабочен. Пошло последнее припухание. Еще дня два, и узнаем, насколько нам не повезло…

— Или повезло — у всякой медали две стороны.

— Верно. Может, просто не оклемался от тоски зеленой. Но…

— Да все мы. Планетенка не из курортных.

После этого я стал держать свои тревоги при себе. Так и так скоро все будет ясно. И я вздохнул с облегчением, когда голос капитана по интеркому сказал:

— Припухание заканчивается через два часа.

Анжелина отправилась на мостик вместе со мной. А вскоре подоспел и Штрамм.

— Скоро все будет ясно.

Наш инженер — просто кладезь банальностей! И ответа не заслуживает.

К добру оно или к худу, но порывистый хлопок поля припухания я встретил с радостью.

И едва в центре экрана засияла звезда, радио с треском очнулось.

— Добро пожаловать в звездную систему альфы Адониса…

— Удалось! — возликовал Штрамм.

— …говорит навигационный роботизированный маяк.

По мере продолжения записи нас захлестывало все большее уныние.

— …в систему входят три планеты и пояс астероидов. Колоний ни на одной из планет не имеется…

— Внимание, маяк, — сказал капитан в микрофон. — Оборудован ли маяк аппаратурой связи?

— …координаты планет следующие… скррк… Данный маяк оборудован аппаратурой только для ближней радиосвязи. Ближайшие средства всесторонней связи находятся в звездной системе один дефис тридцать…

Отключив связь, капитан обернулся к нам.

— И что теперь? — безмерно устало проронил он.

Ответом ему было гробовое молчание, которое в конце концов нарушила Анжелина:

— Включите-ка снова. Давайте послушаем про эти планеты.

Если отбросить всяческие излишества роботизированной велеречивости, ответ сводился к следующему.

— Один газовый гигант, — резюмировал капитан. — Кольцо впечатляющее, но лун нет. Две планеты в обитаемой зоне. На одной есть атмосфера, чуть менее одного «жэ», и впечатление, что пригодна для обитания, хоть и жарковата. На другой сносная атмосфера, но…

Последний гвоздь вогнал я:

— Но это большая и тяжелая планета с силой тяжести почти три жэ. И парциальное давление кислорода почти на треть меньше нормального.

Молчание было хоть топор вешай, уныние колыхалось в воздухе черной пеленой. Куда отсюда податься? Признаки жизни выказывал лишь Штрамм, постукивавший себя по подбородку и что-то бормотавший. Потом, ни слова не говоря, повернулся к панели управления и начал выстукивать цифры. По экрану побежали уравнения. Снова обработав челюсть, он ввел еще несколько цифр, кивнул и обернулся к нам:

— Есть одна возможность.

— Возможность чего? — уточнил я.

— Ускользнуть из этой звездной системы.

— Как? — вскинулся капитан.

— Для начала надо сесть на тяжелую планету. При такой гравитации человеческий организм может функционировать, хоть и недолго.

— И что сделать? — высказала Анжелина вопрос, вертевшийся на языке у каждого.

— Выгрузить конденсатор гравитонов на поверхность планеты. Как только он заработает при три жэ, потребуется… — он обернулся к своим расчетам и указал на экран, — …ровно три месяца, чтобы собрать достаточно гравитонов для длинного припухания, будем надеяться, в другую звездную систему.

В воцарившемся молчании все обдумывали это неуютное решение так и эдак.

— Это невозможно, — заявила Анжелина. — При таком тяготении мы долго не протянем.

— Нам и не придется. — Ответ Штрамма оказался полнейшим сюрпризом. — Мы сядем, вытолкнем конденсатор гравитонов, а затем взлетим. Единственная проблема, да и то ерундовая, что нам понадобится загрузить побольше реактивной массы, чтобы взлететь при такой гравитации. Затем выйдем на орбиту…

— Невозможно, — отрезал капитан. — На борту не хватит пищи и воды на трехмесячное пребывание на орбите. Этот корабль не предназначен для долгих плаваний.

Настала моя очередь подкинуть нотку надежды в эту крайне гнетущую беседу.

— А нам вовсе незачем торчать на орбите, — лучезарно улыбнулся я остальным. — Почему бы нам не провести это время на соседней планете? Теплой, пригодной для обитания, но пока необитаемой. Мы станем отцами-основателями — и матерью, конечно. — Я сделал полупоклон в сторону Анжелины.

— Замечательная идея, — одобрила она. — Я и не осознавала до сих пор, но всегда хотела открыть планету. И как же эта планета называется?

Капитан сверился с экраном.

— Названия нет, только идентификационный номер. Один, икс, семь…

— Не пойдет, — тряхнула она головой. — Нам нужно название.

— А почему бы тебе не назвать ее? — предложил я.

Капитан кивком выразил согласие:

— Капитальная идея. Вы первой ступите на поверхность нового света.

— Тогда я и права на нее предъявлю! — рассмеялась Анжелина.

Эта минутка веселья пришлась не по вкусу Штрамму, сидевшему мрачнее тучи.

— Мы еще не знаем, можно ли там оставаться. Не следует ли прежде провести разведку?

Хладный глас рассудка подействовал на наш энтузиазм как ледяной душ — на пьяного.

— Есть предложение, — произнес я. — Прежде чем принимать решение, не следует ли посоветоваться с остальными? Оно повлияет на всех — и на жизнь, и на будущее.

— Отличная мысль, — одобрил капитан. — У наших пассажиров-аграриев есть лидер?