Стальная мечта

Вандерлинг снова принялся продираться сквозь заросли, спускаясь вниз, и в конце концов нашел позицию на склоне холма, ярдах в тридцати от обочины дороги. Здесь он уселся, положил снипган на колени и приготовился ждать.

В густой высокой траве, скрывавшей генерала от чужих глаз, суетилось великое множество насекомых: крошечные клещи, жуки, твари чуть ли не в девять дюймов длиной, с восемью волосатыми лапами и двумя глазками навыкате.

Вандерлинг вытер пот со лба и фыркнул. Эта чертова планета прямо-таки кишит насекомыми! За время своего перехода он не встретил ни одного нормального существа сплошняком только разнообразные поганые мухи. Попадались даже бестии величиной с собаку. У госпожи Эволюции — или кто там еще стряпает планеты — явно завелись в голове тараканы, когда она лепила эту Кучудерьма.

И проклятая жара — солнцу пора садиться, а градусов, должно быть, за тридцать, не меньше. Генерал одернул себя. Путешествие утомило, конечно. Он тащился по солнцепеку… Но не так уж все плохо, в самом деле! До заката еще часы и часы. Это проклятое красное светило виновато; глупая лампочка выглядит так, словно здесь, на Сангрии, непрекращающийся, вечный закат. Трава, деревья — все окрашено в пламенеющий красный цвет, будто вшивая планета истекает кровью. Что там сказала Малютка Длинный Язык? Сангрия — старое испанское слово. «Кровь»… Годится, определенно годится.

Посреди сумасшедшего пекла Вандерлинг терпеливо ждал, ждал, ждал… Поскольку делать ему все равно было нечего, он забавлялся, придумывая затейливые ругательства в адрес Сангрии. Единственное, за что стоило похвалить Кучудерьма, — ее джунгли. Джунгли и высокая трава просто идеально подходят для партизанской войны… конечно, с точки зрения самих партизан. Большие шишковатые деревья с множеством веерообразных, голубовато-зеленых листьев, густой подлесок, высокая трава, покрывающая открытые пространства, — почти везде можно отыскать надежное укрытие. «И насекомые, кстати, тоже повсюду!» — с отвращением подумал вояка, отмахиваясь от надоедливой козявки, с жужжанием вившейся вокруг его плеши.

Он еще долго сидел так, изнемогая от жары и скуки, в избранном обществе мелких и крупных букашек. Солнце уже прилично продвинулось по небу, прежде чем Вандерлинг увидел колымагу, появившуюся из-за поворота дороги севернее того места, где он затаился.

Вандерлинг стремительно припал к земле, держа снипган так, чтобы луч полностью перекрывал дорогу как раз напротив выбранной позиции. Машина размеренно катила по шоссе, делая где-то сорок миль в час. Вандерлинг разглядел, что это грузовик — давно вышедшая из употребления бортовая развалюха на четырех колесах.

Вандерлинг знал, что решение он должен будет принять в следующую секунду или две. Грузовику оставалась какая-то пара сотен ярдов, и очень скоро он с ним поравняется.

Прикрыв ладонью глаза от солнца, Вандерлинг кинул быстрый пристальный взгляд на кузов. Что он увидел? Загорелые полуголые фигуры людей, сбившихся в кучку, и — мельком — черную униформу, красные блики сангрианского солнца на обнаженной стали.

«Ну-ну, — подумал он одобрительно. — Охрана и заключенные, похоже на то. Разве можно желать большего?»

Вандерлинг поднялся на одно колено и навел снипган на воображаемую цель дюймах в десяти над дорогой. Он ждал. Уже отчетливо видны двое солдат в кабине, одетые все в ту же черную форму, — шестерки, которых Барт назвал Киллерами. Еще четверо вооруженных человек сидели в открытом кузове, по-видимому в роли охранников при десяти довольно жалких на вид горемыках, в стальных ошейниках и скованных друг с другом длинной цепью. Всю одежду арестантов составляли набедренные повязки.

Как только передние колеса грузовика оказались на линии огня, Вандерлинг с ухмылкой нажал на спусковой крючок.

— Режь!

Резиновые шины на круглых стальных ободьях пересеклись с незримым лучом снипгана. С громким хлопком оба передних колеса разлетелись на куски. Потом раздалось дребезжание, пронзительный ноющий скрежет — это раздробленные Резаком железные части посыпались на бетон дороги ливнем осколков. Вандерлинг махнул снипганом влево — и задние колеса постигла та же участь: звон, скрежет, груда разрезанного на куски железа. Задняя часть грузовика шумно, словно тонна кирпичей, осела. Заключенные и охранники повалились в одну кучу. Увлекаемая инерцией машина проползла еще несколько ярдов на брюхе и наконец неподвижно застыла в луже бензина и масла.

Как только грузовик замер, четверо сидевших наверху Киллеров перелезли через низкие борта кузова. Стоя посреди дороги, обезумевшие от гнева, они бестолково размахивали винтовками. Глаза бешено сверкали, челюсти конвульсивно дергались. Что они там кричали? Вандерлинг не слышал.