Стальная принцесса

– П-папочка! Ты о-обещал, что не бросишь меня, как Илай.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня, принцесса.

– Все, что угодно, папочка.

– Беги. Как можно быстрее.

– Нет, – всхлипываю я. – Я не оставлю тебя.

– Беги!

– Папа!

– БЕГИ!

Позади меня раздается хлопок, и грубые руки тянут меня за волосы.

Он не двигается.

Папа не двигается.

Открой глаза. Скажи мне, что ты любишь меня. Не уходи к Илаю. Ты нужен мне как никогда.

– Папочка!

Мои глаза распахиваются, грудь вздымается. Я лежу на боку, на моих бровях выступают капельки пота.

Папа.

О, боже. Папа.

Разве он не погиб в огне? Как получилось, что он был окружен кровью?

Или это только мое воображение?

Нет. Горе, сжимающее мне горло, не может быть воображаемым.

Слезы грозят пролиться наружу, но я сдерживаю их, когда чувствую тяжесть, прижимающую меня сзади.

Нога Эйдена придавливает мою, а его рука надежно обхватывает мой живот.

Его свободная рука рисует узоры на моей спине.

Те же самые узоры, которые он всегда рисовал, когда мы были в ванне или после секса.

Я смотрю на свет, льющийся из окна.

Сквозь него проглядывают лучи солнца.

Солнце после дождя.

Красота после шторма.

Чем больше Эйден прикасается ко мне, тем сильнее я погружаюсь в его тепло.

Его невысказанные эмоции.

Его безоговорочное принятие.

Я не оборачиваюсь из страха, что чары могут быть разрушены. Я не оборачиваюсь, потому что не могу смотреть ему в лицо после вчерашнего.

Не думаю, что до конца своей жизни смогу полностью встретиться с ним лицом к лицу.

Эйден, мой мучитель, стал жертвой моих родителей.

Тогда он был всего лишь мальчиком. Маленьким мальчиком с взъерошенными черными волосами и невинными серыми глазами.

Эту невинность пытали в том подвале и убили, когда он вернулся и обнаружил свою мать мертвой.

В том подвале было что-то ненормальное. Что-то, от чего у меня мурашки бегут по коже.

Там он потерял часть себя. Черт, я тоже чувствую себя так, словно потеряла там часть себя.

Я просто этого не помню.

Эйден не такой, как я. Он не стирал свои воспоминания. Он помнит все.

Каждый. Чертов. Момент.

Меня бросает в дрожь при мысли о том, что могло с ним случиться.

С тех пор как я покинула кабинет доктора Хана, в моем сердце была пустота. Я была на грани нервного срыва.

Я хотела поехать в Бирмингем, постоять на могиле своих родителей и накричать на них.

Я хотела пнуть их мертвые тела и сказать им, чтобы они вернули мне мою жизнь.

Но это было бы бесполезно. Никто не вернет мне то, что уже украдено.

Точно так же, как ничто не вернет то, что Эйден уже потерял.

Мое сердце болит сильнее с каждым его прикосновением, но я не хочу, чтобы он останавливался. Я никогда не хочу, чтобы он останавливался, даже если мне больно.

Даже если у меня откроется кровотечение.

Мне потребовалось десять лет, чтобы вспомнить, но это еще не вся правда.

Он живет с этой болью уже десять лет.

Он видел мое лицо почти каждый день в течение двух лет и вспоминал, что мама сделала с ним.

Неудивительно, что он смотрел на меня так, словно ненавидел. Неудивительно, что он хотел уничтожить меня.

То, что сказал Джонатан, теперь обретает смысл. Мои родители действительно убили Алисию, хоть и косвенно.

Она направилась на поиски Эйдена после того, как его похитили, но попала в аварию.

Эйден потерял свою мать.

И это все из-за моих родителей.

Мое дыхание становится глубже, и мне требуется все мужество, чтобы не разрыдаться.

Как я могла вчера сказать ему, что люблю его? Как я могла сказать это тому, кто страдал каждый раз, когда видел мое лицо?

Что, черт возьми, со мной не так?

Я сосредотачиваюсь на маленьких узорах у себя на спине, что рисуют его пальцы. Похоже, он повторяет один и тот же шаблон снова и снова.

Погодите. Это…?

Стил.

Он раз за разом пишет мою фамилию у меня на спине. Это то, что он писал все это время?

Слезы подступают к глазам, и я закрываю их, прикусывая нижнюю губу.

Он отпускает меня, но я остаюсь на месте, слегка пряча голову в простыни.

Жар Эйдена покидает мою спину. Матрас двигается, когда он встает.

– Давай, детка. Просыпайся. – Его голос звучит бодро, как будто он не спал всю ночь – а может, он действительно не спал.

Я медленно отрываю голову от простыней и поворачиваюсь к нему лицом.

Он улыбается мне сверху вниз с теплой искоркой в глазах.

– С днем рождения, сладкая.

Я проглатываю комок в горле. Тысячи слов и извинений борются за то, чтобы вырваться, но мне нечего сказать.

Как он мог поздравить меня с днем рождения после всего случившегося?

Боже. Даже я забыла, что сегодня мой день рождения.

– Встретимся внизу.

Он не медлит, прежде чем выйти за дверь.

Я наблюдаю за ним с сокрушительной болью в груди.

Это уже слишком.

Эта боль. Этот ожог.

Я кладу руку на свой шрам и впиваюсь ногтями в плоть.