Стальная принцесса

Я вскрикиваю, но не только от удивления. Нет. Его грубая сила всегда сковывала меня, нравится мне это признавать или нет.

Он нависает надо мной, обхватывая мой живот коленями и хватает мою грудь своей жесткой рукой. Его пальцы впиваются в плоть, и мои конечности дрожат.

Его глаза темнеют еще больше.

Словно он не со мной.

Я теряю его из-за демонов.

– Э-Эйден?

Его свободная рука сжимает мое горло, лишая слов и воздуха. Когда я пытаюсь заговорить снова, он усиливает хватку. Несколько вдохов едва достигают моих легких.

– Давай начнем с твоего шрама. – Его голос спокоен. – Ты знаешь историю этого гребаного шрама, а?

Я извиваюсь, цепляясь за его руки.

Он сжимает сильнее, перекрывая тот небольшой запас воздуха, который у меня остался.

– Лежи. Блять. Смирно.

Если я продолжу сражаться, это будет война физической силы, и я в ней не выиграю.

Умнее, а не сильнее.

Я позволяю своим рукам опуститься по обе стороны от меня.

Эйден медленно ослабляет хватку на моей шее, но не отпускает полностью.

Я резко втягиваю воздух и внимательно наблюдаю за ним.

Эйден массирует мое горло и точку пульса с навязчивым интересом, прежде чем его металлические глаза скользят вниз к моей груди.

Но только не к груди.

А к моему шраму.

Он наклоняется и прикусывает мякоть, а затем засасывает ее в рот.

Шок отзывается эхом во всем моем теле.

Прекрати.

Он проводит языком по коже, облизывая, прежде чем очень нежно прикусить.

Остановись.

Его нападение продолжается и продолжается, пока я не начинаю хныкать.

Несмотря на мягкость, его прикосновения причиняют боль.

Они режут меня, как острый предмет.

Я истекаю кровью.

Это больно.

Где-то в глубине души мне чертовски больно.

Его зубы и щетина задевают мой шрам, когда он говорит.

– Этот шрам – признак твоей слабости. Точно так же, как и мой. А знаешь что, милая? Нам не позволено быть гребаными слабаками.

Я тяжело дышу, когда смотрю на него. Наконец он поднимает голову и встречается со мной взглядом своего темного и подергивающегося левого глаза.

Он взбешен.

Нет, он в ярости.

Но, похоже, она направлена не на меня.

По крайней мере, я надеюсь, что нет.

Потому что прямо сейчас я чувствую себя ближе к Эйдену, чем когда-либо прежде.

Его шрам и мой шрам.

Его сердцебиение и мое.

– Наши шрамы связаны? – спрашиваю я тихим голосом, опасаясь, что могу испортить момент.

Тишина.

Я обхватываю его руку своей и медленно снимаю ее со своего горла. Я удивлена, что он мне это позволяет. Он даже не останавливает меня, когда я сажусь, заставляя его тоже сесть.

Мои пальцы дрожат, когда я расстегиваю пуговицы на его мокрой рубашке. Я чувствую, как его глаза наблюдают за мной, почти проделывая дыру у меня в макушке, но он меня не останавливает.

Я стягиваю рубашку с его плеч и позволяю ей упасть на пол. Я пытаюсь заставить его повернуться, но он качает головой.

Поэтому я делаю единственное, что в моих силах.

Я прижимаюсь грудью к его твердой груди и обнимаю его за спину. Кончики моих пальцев скользят по следам порезов.

Он напрягается.

Это всего лишь незначительная реакция, но со стороны Эйдена это все, чего он не говорит – и не стал бы говорить.

Это доказательство того, что он покрыт шрамами не только снаружи, но и внутри.

Совсем как я.

– Мне жаль, – шепчу я, вдыхая его запах, смешанный с запахом дождя.

– Почему ты сожалеешь о том, чего не делала?

– Мне жаль, что ты прошел через эту боль.

– С чего ты взяла, что мне было больно? – Его голос тих, слишком тих, я едва его слышу.

Мои глаза наполняются слезами.

– Мой шрам чертовски болел, когда я его получила, и я уверена, что тебе, должно быть, тоже было очень больно.

Он продолжает молчать.

Какое-то мгновение я продолжаю обнимать его, даже когда он не обнимает меня.

Он просто сидит посреди кровати, как статуя, и позволяет мне обнимать себя.

Я не против.

Он был рядом со мной во время моих кошмаров, это меньшее, что я могу сделать.

Я хочу молча поддержать его, как он поддерживал меня.

– Этим друзьям было скучно, – говорит он нейтральным голосом. – Разум заставляет тебя делать много дерьма, когда тебе скучно. Но они не были обычными скучающими людьми. Они были гребаными скучающими садистами.

Он замолкает, и я отодвигаюсь на дюйм, чтобы получше его рассмотреть. В его темных глазах вспыхивает огонек. Обычно это означает, что он позволяет своему дьяволу выйти и поиграть.

Было бы ложью, если бы я сказала, что мне не страшно, но на этот раз я не убегу.

Я остаюсь здесь. Его демоны могут показать мне свое худшее лицо.

– Из-за своих игр они потеряли обоих своих детей.

Мои губы приоткрываются.

– Потеряли?

– Они умерли. – Он улыбается. – Это, наконец, смогло остановить их. На самом деле, нет. Что-то другое остановило их. Или кто-то другой.

– Кто-то остановил их?

Он кивает.

– Кто?

– Не могу вспомнить. – Он хватает меня за бедра и переворачивает, оказываясь сверху.

Я визжу.

Он задирает юбку и засовывает руку мне под нижнее белье.

Стон вырывается из моего горла, когда он проталкивает свой средний палец глубоко внутрь меня.

– Может быть, я вспомню после того, как трахну тебя.

– Эйден! – Я ударяю его в грудь.