Стальная принцесса

На уроке Эйден, наконец, отпускает меня, но только потому, что Ронан отводит его в сторону, чтобы рассказать о своем последнем ночном перепихоне во всех подробностях.

Эйден слушает с непроницаемым лицом.

Интересно, рассказывает ли он когда-нибудь своим друзьям о нашей сексуальной жизни или о том, как трахает меня? Я имею в виду, он всегда говорит непристойности и не из тех людей, кого можно смутить.

По какой-то причине я не думаю, что он это делает. Даже если на него это не похоже, Эйден закрытый человек. Я никогда не слышала, чтобы он чем-то хвастался – если только он не использует это для того, чтобы поставить кого-то на место.

О, и он чертов собственник. Он определенно никогда бы не позволил другим думать обо мне в сексуальном плане.

Я улыбаюсь этому.

– Итак? – Ким поворачивается на своем стуле лицом ко мне. Ее локти лежат на столе, когда она обхватывает свое лицо обеими руками. В ее зеленых глазах светится глупый радостный огонек.

– Что?

– Я думала, ты встречалась с Ноксом.

– Так и было.

– А затем ты написала мне, что Кинг подвезет тебя сегодня утром. Он провел у тебя ночь?

Я прикусываю нижнюю губу.

Она визжит, но ведет себя достаточно осторожно, чтобы это не выглядело слишком дико.

– Вчера была дикая ночка, я вижу.

Дикая – это преуменьшение века. Сначала тетя и дядя, а потом Эйден.

Теперь, когда я думаю об этом, то во время моего пребывания с ним я не думала о хаосе с тетей и дядей.

Это… странно.

– У тебя засос. – Она указывает на мою шею.

Я хлопаю ладонью по этому месту.

– Что? Где?

Он оставил засосы только на моей груди, вокруг шрама и внизу живота. Я убедилась, что на моей шее ничего не видно.

Ким смеется и опускает мой конский хвост так, чтобы он прикрывал заднюю часть моей шеи.

– Вот. Теперь не видно.

Я свирепо смотрю на Эйдена. Этот придурок, должно быть, оставил его, когда я спала, в таком месте, которого я не вижу. Должно быть, именно поэтому он распустил мои волосы.

Он лишь улыбается мне, прежде чем Ронан снова завладевает его вниманием.

Придурок.

– Мне нужны подробности, – шипит Ким, все еще ухмыляясь как идиотка.

– Это было… ну… – Я наклоняюсь, чтобы прошептать: – Я не могу нормально ходить.

Ее глаза выпучиваются, и она подается еще ближе.

– Я знала, что Кинг любит пожестче.

– Подожди. – Я шутливо прищуриваю глаза. – С чего ты это взяла?

– У него есть такой вайб. – Она украдкой бросает взгляд на Коула и Ксандера, которые перебрасывают мяч друг другу. – У Коула тоже. Молчаливые типы обычно самые дикие. Я слышала, он увлекается всякими извращениями.

Она говорит о Коуле, но единственный, на кого она смотрит, – это золотой мальчик с ямочками на щеках.

– Что насчет Ксандера?

Она прищелкивает языком и снова поворачивается ко мне лицом.

– Да плевать на него.

– Если ты так говоришь…

– Я это и имею в виду. – Она прищуривает глаза, затем прочищает горло. – Могу я тебя кое о чем спросить?

– О чем угодно.

– Как понять, что тебе нравится грубость?

– Думаю, ты просто знаешь это. Ощущения могут быть ошеломляющими, но ты чувствуешь, как каждая часть твоего тела оживает до такой степени, что даже боль доставляет удовольствие. – Я делаю паузу, осознавая, что сейчас сказала. – Пожалуйста, не думай, что я странная.

Ким наблюдает за мной несколько секунд, ее губы приоткрываются, прежде чем она улыбается.

– Я никогда не буду осуждать тебя, Элли. Кроме того, помнишь, я говорила о том, что молчаливые типы самые дикие? Ты одна из них.

Я игриво шлепаю ее по руке.

– Прекрати.

– Что насчет Нокса? – Она морщит нос. – Кинг не разозлился?

– Он все еще зол.

Но я могу позаботиться об этом.

Ему нужно усвоить, что он не будет контролировать мою жизнь.

Любопытно, что он так относится только к Ноксу. Когда его всадники прикасаются ко мне или разговаривают, он становится придурком, но он действует не так жестко, как с Ноксом.

Может быть, потому, что он им доверяет? Во всяком случае настолько, насколько позволяет уровень доверия Эйдена.

Я не могу поверить, что Эйден почувствовал угрозу со стороны такого мягкого человека, как Нокс.

Боже. Он должен быть благодарен ему за то, что тот спас мне жизнь в бассейне.

– О, вот и он, – говорит Ким, а затем вздыхает.

Я слежу за ее взглядом, и у меня отвисает челюсть. Нокс входит в класс с разбитой губой, синеватыми синяками вокруг левого глаза и розоватыми возле виска.

– О, боже мой, Нокс. – Ким вскакивает со своего места. – Что случилось?

Весь класс замолкает.

За исключением Ронана.

Он теряет ощущение пространства и времени, когда произносит свои оживленные речи. Коул продолжает вполуха слушать Ронана и наполовину читать. По крайней мере, у него хватает порядочности посмотреть поверх своей книги на эту сцену.

Ксандер бросает свирепый взгляд на Нокса, и Эйден откидывается на спинку сиденья… ухмыляясь.

Он, блять, ухмыляется.

Мои глаза расширяются, когда я перевожу взгляд с его забинтованных пальцев на лицо Нокса.

Нет.

Нет, нет, нет…

– Вчера на меня ни с того ни с сего напали, – морщится Нокс.

Я, пошатываясь на нетвердых ногах, подхожу к нему.

– Г-где?