Стальная рапсодия

— Ничего особенного, — скромно пожал плечами солдат. — Я просто подумал, что и макет может пригодиться на учениях.

Я тут же простил Прохазке все, что было связано с его активным техническим творчеством.

В это время мой водитель Малечек подбросил в костер еще два полена. Пламя взметнулось вверх, согревая наши довольные, улыбающиеся лица.

Глава 35

Гости приехали сразу после полудня на двух газиках.

Их было девять человек. Командир роты представился мне как старший лейтенант Мошкин. Это был рослый парень лет тридцати, с волевым лицом. «Крутой, наверное», — подумал я и тут же не без горечи осознал, как несолидно выглядит моя вечно улыбающаяся физиономия.

Мы пожали друг другу руки, я представил своих командиров взводов, старший лейтенант придирчиво осмотрел их и, судя по всему, остался доволен. Потом дружески положил руку мне на плечо и спросил:

— Ну, что будешь показывать?

Своим вопросом он застал меня врасплох. Что я мог показать в этой пустыне? Вот если бы мы были в расположении части, тогда другое дело. Там есть что показать: и казарма, и учебные классы, и комната для политзанятий, которая была предметом нашей гордости. А здесь? Снежная равнина, танки, которые они видели в деле, несколько десятков замерзших и усталых бойцов.

Я указал в сторону танков, и мне пришло в голову, что именно этого ждал мой собеседник.

Мы направились к машинам, но в это время прибыла полевая кухня. Бойцы моей роты растерялись было — неудобно оставлять без внимания гостей, но советские танкисты напомнили: «Если долго раздумывать — все остынет». Рота выстроилась в очередь. На обед давали котлеты с картошкой.

В общем, обмен опытом начался у нас нетрадиционно: говорили о роли кухни во время боевых действий и в армии вообще. Нам даже удалось организовать для гостей скромное угощение.

Старший лейтенант Мошкин с улыбкой показал в сторону полевой кухни:

— Тебе тоже не мешало бы туда пойти.

Я направился к повару и получил свою порцию, отказавшись от картошки и отдав предпочтение хлебу. Относительно наполнения желудка у меня есть собственная теория, и я всегда ее придерживаюсь. По крайней мере, стараюсь придерживаться. Я исхожу из того, что человек либо питается, либо ест… Когда он питается — нужно брать то, что дают, и не роптать. А вот в еде нужно быть разборчивым. Моя мать, а теперь уже и Итка, знакомы с этой теорией и тоже руководствуются ею. После свадьбы я обязательно постараюсь развить ее.

Я вернулся к Мошкину. Он отметил, что повара о нас заботятся по-настоящему. Я доверительно сообщил ему, что такие большие котлеты бывают у нас далеко не каждый день и появление их связано не иначе как с завершением учений.

Я сунул руку в карман, извлек из его глубин перочинный нож и разделил котлету на две почти одинаковые части. Большую часть я предложил старшему лейтенанту.

Он решительно отказался, сославшись на недавний сытный обед, после которого в желудке не осталось места даже для крошки, но после долгих уговоров сдался, чтобы не обидеть меня.

В это время мои ребята уже поделили между собой его подчиненных. Все жевали огромные котлеты, не забывая похваливать постаравшихся поваров. Выражения их лиц свидетельствовали о том, что котлеты были действительно вкусными. По кругу пошли кружки с горячим чаем. Все это напоминало маленький импровизированный пикник у костра, в который Малечек и Лакатош подбрасывали все новые и новые порции сушняка.

Чуть позже внимание моих и советских танкистов полностью переключилось на танки. Они забирались внутрь, склонялись над гусеницами, заводили и глушили двигатели, обменивались опытом, похлопывали друг друга по плечу. Общая дискуссия проходила без нас, командиров, хотя Мошкин и попытался взять инициативу в свои руки. Впрочем, почти сразу стало ясно, что мы им просто не нужны. Вернее, что они прекрасно обходятся и без нас. Не скроешь, оба мы были несколько обижены этим обстоятельством.

— Ну как, доволен своей ротой? — дипломатично поинтересовался я у Мошкина.

— Могла бы быть и получше, — ответил он.

— Моя тоже могла бы быть получше, — вздохнул я, на что мой собеседник заявил, что ничего совершенного не бывает. Тем более если речь идет о людях.

Мы оставили попытки организовать коллективный обмен опытом и направились к огню. Я решил поделиться с советским офицером своими сомнениями.

— … Они, понимаешь, пришли ко мне с предложением взять обязательство стать отличной ротой, но я был против, — начал я свой рассказ.

— Наверное, ты был не прав, — тут же возразил Мошкин. — На сегодняшних учениях они прекрасно показали себя.

— Это была случайность, — попытался переубедить его я с такой горячностью, словно сам в это верил.

— Случайностей не бывает, — покачал головой Мошкин. — Все пробелы и просчеты в подготовке обязательно вылезли бы наружу. Поверь.

— А твоя рота отличная? — спросил я.

— Уже три года. С тех пор как я принял командование. В этом году нас признали лучшими в полку.

— Но ведь ты только что говорил…

— Что она могла бы быть лучше? Это правда. Отличные роты тоже могут быть лучше. Еще лучше.