Стальная тень

Боже, как примитивно! Расчет на то, что мне попросту некуда деваться, и я куплюсь на эту примитивную приманку! Да, да — несколько дней под ИХ наблюдением, потом подписание указа, на следующий день меня закатывают в асфальт. После указа и придания Управлению координации министерского статуса мои возможные «разоблачения» мало кого заинтересуют. Подпись президента заполучить непросто. А отменить иной раз еще сложнее.

— Дайте подумать, — развел руками я. — Все бы меня устроило, но… Гарантий нет, что Петр меня отпустит.

— Гарантии были бы, причем более чем весомые, если бы ты согласился работать на Петра.

Согласился! Легко говорить, тут увяз коготок, всей птичке звездец. Нельзя соглашаться, нельзя отказываться! А что можно? А вот что!

— В горле пересохло, — кашлянул я, нервно усмехаясь. — Может, попросим хозяйку чем-нибудь нас угостить?

— Что предпочтете? — с заметным энтузиазмом отозвался Актер, при этом почему-то перейдя на «вы».

— Легкого красного вина, — ответил я. — Играющего и бодрящего.

— Полусладкое?

— Любое.

Актер мило улыбнулся и вышел из комнаты. Использовать Ирочку в качестве подавальщицы напитков не решился. Я вновь выглянул за окно. На сей раз никого, что, впрочем, еще ни о чем не говорит. Комбриг неосмотрительно дал мне время. И я сумею его использовать. Но он, однако, точно все рассчитал, психолог Петр Петрович первостатейный. Прислал человека, «которому я должен безоговорочно доверять». И ведь в самом деле, когда-то я верил Актеру. Верил его персонажу, когда он играл заброшенного в тыл советского разведчика, верил и его школьному учителю, и простому шоферу… И леснику, спасшему маленького медвежонка от браконьеров, а потом получившему от них пулю в спину. И революционеру-подпольщику, и политзаключенному из разоблачительной лагерной драмы конца восьмидесятых, и доброму сказочному волшебнику, рассказывающему в утренней детской передаче сказки Андерсена… И сейчас он мне интересные «сказки» тут излагает.

— Прошу вас! — послышался за моей спиной голос Актера. — Какой сыр предпочтете в качестве закуски?

— Французский с плесенью, — обернувшись, ответил я.

— Пожалуйста, — Актер кивнул на поднос с колесиками, который он вкатил в нашу «переговорную».

— Вино можно пить с сыром, а водку только с другом, — заметил я, беря в руки бокал красного.

— Подружимся, выпьем водки, — заметил Актер и подмигнул мне.

— Чем черт не шутит, может, и подружимся, — улыбнулся я. — Ответьте мне на последний вопрос. Лично вы очень хотите власти? Хотите на самый верх?

— А ты, Валентин? Я знаю, Петр предлагал тебе хорошую должность.

— Было дело… Вместо вас произнесу завершающую фразу — любой прогресс несет с собой социальные бури и катаклизмы. Война — основной мотор, двигатель этого самого прогресса. Спорить с этим бессмысленно, выбора у нас нет!

На самом деле выбор есть. О нем мне говорила детская писательница Наташа. Только выбор этот специфический. Либо войны, несправедливость, но при этом прогресс. Либо идеальное общество, но ходишь при этом в одной набедренной повязке, как островитяне, про которых мне рассказывала детская писательница.

— Ты и Петр должны быть друзьями, — подняв свой бокал с вином, продолжил свою линию Актер. — Точнее, соратниками.

— Петр Петрович пошел погулять, поймал перепелку, пошел продавать. Просил полтинник, получил подзатыльник! — я всеми силами изображал нервное, наигранное веселье обреченного человека.

— У тебя прекрасная актерская дикция! Вполне мог бы поступить в театральный институт.

Я лишь махнул рукой.

— Выпьем за принятое мною решение, — проговорил я, перестав улыбаться. — Знаете, какое?

— Надеюсь, разумное, — пожал плечами Актер.

— Сдаюсь, — кивнул я. — Послать бы вас всех по известному адресу, но… Жизнь дороже. Сейчас выпьем, и поеду я туда, куда вы скажете. Только если Петр меня прикончит, это на вашей совести будет.

— Ну что ты, Валентин…

«Ну что ты, мой мальчик! Как ты мог подумать?!» — говорили и лицо, и фигура Актера.

— Устал я от вас всех. Делайте свои эксперименты, а мне жить дайте. За это и пью! — я поднес бокал к губам, но остановился. — Может, девушек позовем?

— Конечно. Счастливый финал всегда в компании девушек! — кивнул Актер.

Он поверил, что я сдался. Но вот поверили ли в это те, кто сейчас слушал нашу беседу? К правому рукаву недешевого актерского пиджака пришпилена оригинальная запонка. Можно предположить, что «их благородие» просто пижон, но мне хватило тренированного зрения, чтобы разглядеть запонку, которая была вовсе не пижонским атрибутом. И берег ее Актер, лишний раз рукой не тряс, старался держать рукав поближе ко мне, запонкой вверх. Вот она — «прослушка»!

— Милые женщины! Поздравим Валентина с его мудрым, продуманным решением! — произнес Актер вошедшим в комнату Ирме и Любе.