Стальное поколение

— Ты чем сейчас занят…

— Да, Тоской…

Тоска — не тоскА а тОска — такая была кличка, временно присвоенная сотрудниками резидентуры известному советскому театральному режиссеру, критику и диссиденту, прибывшему в Париж для выступления на какой-то конференции. Приказ вести по нему работу в Париже пришел из Второго главного управления КГБ, особое внимание предлагалось обратить на контакты этого диссидента с установленными сотрудниками французской, британской или американской разведки. Резидентура добросовестно взялась отрабатывать этого критика — но пока, все подозрительные контакты с иностранцами сводились к контактам на кладбище Пер-Лашез, на которое диссидент заходил с большой охотой[133]. Поклониться могиле Эдит Пиаф, ага.

Как потом оказалось — никакой оперативной необходимости в слежке за режиссером не было, а сотрудник ВГУ, давший такое указание был армянином.

— Черт…

— Что-то не так? — тревожно спросил Хвостиков. Оперативной обстановкой он не владел совершенно, даже в редкие минуты трезвости.

— Да все не так… раздраженно сказал Рафаэль Рафакович — это армянин и он всегда здесь на виду. Могут быть проблемы…

— Какие проблемы? — не понял Хвостиков.

Офицеры переглянулись…

Было стыдно жить во Франции и не знать о том, какое огромное значение во французской жизни играет армянская община. Армян во Франции около восьмисот тысяч, это крупнейшая после американской зарубежная армянская диаспора. Армяне играли значительную роль в культурной — тот же Шарль Азнавур, знаменитый певец, политической и криминальной жизни во Франции. На юге страны, в Марселе — этнические армянские криминальные группировки по своей мощи ничуть не уступали местным и корсиканским бандитам. А с середины семидесятых, с начала дестабилизации обстановки в Ливане, еще одном месте где проживало много армян — во Франции появились террористические ячейки АСАЛА, армянской секретной армии освобождения…

— Где он живет? — спросил Рафаэль Рафакович.

— Сейчас… — Дима выскочил за дверь. Все советские граждане, прибывшие в иностранное государство, должны оставлять информацию о месте своего пребывания в посольстве.

— Что будем делать?

— Что-что… Сейчас установим, потом последим немного. При случае возьмем…

Хвостиков задумался. В последнее время он пил намного больше, чем обычно и тому были причины. В Москве сменилась власть. В КГБ власть тоже сменилась, и власть эта — Хвостикову совсем не нравилось. Совсем недавно ему позвонил Дима Ковтун, он тоже закончил МИМО и подвизался в Вашингтоне. Ты и я одной крови, можно сказать. Позвонил он из Москвы, хотя ему год еще оставался. Из Вашингтона его вышибли — приехала комиссия и такой раскардаш устроила! Одиннадцать человек отослали обратно в Москву. Причем самого Ковтуна — с весьма угрюмой формулировкой — «за бытовое разложение[134]», что почти исключало возможность нового заграничного вояжа. Уже привыкший к Америке Ковтун в Москве продолжил разлагаться с удвоенной силой и во время одного из таких возлияний — позвонил Хвостикову. Павел Леонидович из пьяных рыданий своего друга уловил самое главное — кресло трясется и под его задницей. Потому что он и сам — давно был таким же алкоголиком как Ковтун.

И тут — в немного прояснившуюся от винных паров голову Хвостикова пришло — это же и есть его шанс!

Если они сейчас быстро и четко возьмут этого… — неизвестно какого — то он продемонстрирует и свою нужность и полезность, и четкую работу резидентуры! А для этого — он должен идти на захват лично!

Вбежал Дима.

— Пансион, одиннадцатый аррондисман…

Рафаэль Рафакович нахмурился еще больше.

— Почему не отель?

Дима пожал плечами.

— Не знаю. Экономит, наверное.

Одиннадцатый аррондисман был не лучшим районом Парижа[135].

— Надо его брать! — с энтузиазмом сказал Хвостиков.

— Дима… — сказал Рафаэль Рафакович — возьми машину, разузнай, что к чему. И позвони сюда…

— Нет. Берем его сейчас — сказал Хвостиков — как раз к рейсу поспеем! Запихнем его в самолет — и дело сделано.

О том, когда из парижского аэропорта Шарль де Голль отходит советский самолет — Паша Хвостиков знал хорошо, потому что пилоты Аэрофлота этим рейсом привозили черный хлеб и водку. Еще они привозили золото и якутские алмазы, но Пашу это уже не касалось…

Рафаэль Рафакович вздохнул, но спорить с «резидентом» не решился. Встал со своего места, пошел к сейфу за пистолетом…

* * *

Пистолетов у советской группы захвата было два. Паше Хвостикову пистолет не доверили по причине его тяжелого состояния…

Советская группа располагала приличным Рено-25 в хорошем состоянии, для резидентуры пользование такими дорогими машинами было редкостью — но это была машина третьего секретаря посольства, которой он пожертвовал в пользу скорейшего завершения дела. Разведчики сели вперед, сам третий секретарь ввалился назад, пытаясь как можно быстрее прийти в себя с помощью минеральной воды Эвиан.