Стальное поколение

Николай посмотрел на Самира — и Самиру, видевшему всякое — стало не по себе.

— Как ты думаешь, откуда они узнали? Почему нас поджидали именно здесь? Кто-то предал нас. Ты уверен в каждом? Ты знаешь, что они думают?

— В таком случае — мы пойдем вдвоем — сказал сириец.

— А что я знаю о тебе?

Сириец не отвел взгляда.

— Если бы я не предупредил — ты бы сгорел. Если не веришь — на.

Николай посмотрел на обшарпанный пистолет.

— Ты сам говорил, что если этот… хрен духовский найдет нас — нам конец.

— У меня к нему счет не меньше чем у тебя. Жизнь каждому — отмерена Аллахом, ни больше, ни меньше…

Николай кивнул.

— Ты плохой коммунист. Полный предрассудков. Как нам найти машину?

— Тут неподалеку есть автомобильная свалка. Разбирают краденые машины, самая большая свалка на Востоке. Если там нам не удастся найти машину — я и в самом деле не коммунист.

— Жайед[147]. Отправь остальных домой…

Ливан. Пригород Бейрута. 22 июня 1988 года

Бейрут — стоит на побережье, отрезанный горами от остального континента, и все дороги — идут либо параллельно берегу, по узкой полоске суши, либо поперек. Поперек — значит, в долину Бекаа, в одно из самых опасных мест на земле.[148] Для того, чтобы попасть в город — нужно пройти перевал, на котором всегда блок-посты, потом уже спуститься в сам город…

Машина была американской — Шевроле Каприс универсал, разлапистой, огромной, с басящим двигателем и таким удобным багажным отсеком, что в ней можно было жить. Ее собрали на свалке из нескольких машин, ехала она довольно сносно, даже с двигателем от Олдсмобиля. Правда, дымила и рокотала довольно сильно — первое, что повреждалось на этих дорогах, это глушитель, и всем на это было плевать…

Дорога в город — проходила по некогда живописнейшим местам, где были туристические стоянки, автобусные остановки и небольшие ресторанчики — забегаловки. Потом — здесь появились артиллерийские и снайперские позиции — город был как на ладони, очень удобно обстреливать. Обороняющиеся в городе — перепахали горы Градом, артиллерийскими снарядами, а израильтяне еще и бомбами. Здесь, в этом лабиринте разбитых в щепу деревьев, развалин строений, полуразрушенных окопов — и было лучшее место для встречи с людьми из города…

На очередном повороте — Николай, крепко прижав к себе винтовку, вывалился из машины. Скорость на повороте было около двадцати — и он почти не пострадал. Если кто и наблюдал за дорогой, вряд ли он что-то заподозрил…

* * *

На очередном повороте — Шевроле съехал с дороги. Громыхая всем кузовом и задевая неровности того, что здесь называлось дорогой, он проехал несколько десятков метров и остановился, выключив фары…

Из машины, с водительского места выбрался человек, на вид безоружный. Город лежал перед ним — как перед завоевателем, которых здесь было немало. Полуразрушенный, строящийся и разрушающийся одновременно, но не сдавшийся и не покоренный. В восточном Бейруте было электричество, тусклыми светлячками мерцали фонари, их было довольно много — как звездная россыпь на небе. В Западном Бейруте — света не было, лишь несколько робких точек в черном мраке бетонной пустыни. Там до сих пор — вспыхивали бои…

Человек посмотрел на часы, и терпеливо принялся ждать.

Минут через двадцать — послышался надсадный гул мотора. Совсем не похожий на звук обычного автомобильного двигателя, грубый и резкий — такой бывает у армейских внедорожников, потому что армейские внедорожники не рассчитывают на эксплуатацию в городах, а на поле боя хватает шумов и без этого. Человек насторожился — но остался стоять на месте. Через пару минут появилась и машина — советский УАЗ, грубый и примитивный внедорожник, как американский джип, но побольше. Здесь — с него сняли верх, кустарно обварили каркасом и поставили на него пулемет, современный с фарой — прожектором. Сейчас — пулемет смотрел прямо на американский универсал, водитель которого поднял руку, защищаясь от резкого света.

Подчиняясь команде, трое, с автоматами — выскочили из машины, канули во тьму, особенно глухую из-за прожектора рядом…

— Али, ты пытаешься меня убить или как? — крикнул водитель американского автомобиля.

В луче света — появился пятый человек. Красный берет под погоном, автомат поперек груди, черные, коротко постриженные волосы. Он всмотрелся в стоящего у американской машины человека, потом резко шагнул вперед, раскрыв руки.

— Самир, брат. Ас салам алейкум…

— Ва алейкум ас салам. Так ты не выключишь прожектор?

Али сделал нетерпеливый жест рукой — и прожектор погас с каким-то легким хлопком.

— Мы не думали, что ты вернешься. Говорили, тебя увезли в Москву на операцию.

— Так и есть. Хвала Аллаху, я все же вернулся, брат…