Стальное сердце

– Коди постоянно твердит про демонов и фей, которых ирландцы якобы полностью позаимствовали у его предков. Никогда не знаешь, говорит ли он всерьез или шутит.

– Он шутит, – кивнул Проф. – Ему просто нравится, как другие реагируют на подобные вещи.

– Абрахам считает, что все из-за того, что у вас теперь нет лаборатории, как раньше. А без необходимого оборудования новую технологию не разработаешь.

– Абрахаму в уме не откажешь. А ты что думаешь?

– Я думаю, что, если у вас находятся средства на то, чтобы покупать или воровать взрывчатку, мотоциклы или даже вертолеты, вы могли бы обзавестись и лабораторией. Причина в чем-то другом.

Проф отряхнул руки от пыли и повернулся ко мне:

– Ладно. Вижу, к чему ты клонишь. Можешь задать мне один вопрос о моем прошлом.

В его устах это прозвучало как некий подарок, даже… нечто вроде раскаяния. Он плохо ко мне отнесся отчасти из-за чего-то, случившегося в его прошлом, и теперь в качестве компенсации готов быть поделиться кусочком этого прошлого.

Я понял, что совершенно к такому не готов. Что мне хотелось бы узнать? Спросить его, как он пришел к идее тензоров? Или – из-за чего он не хочет ими пользоваться? Похоже, он приготовился к самому худшему.

«Не хочу, чтобы он об этом вспоминал, – подумал я. – Раз уж оно так сильно на него повлияло».

Собственно, точно так же мне не хотелось бы, чтобы кто-то вынудил меня вновь во всех подробностях вспомнить о случившемся с Меган.

В итоге я решил задать более невинный вопрос.

– Кем вы были? – спросил я. – Чем вы занимались до Напасти?

Похоже, мои слова застигли Профа врасплох.

– Это и есть твой вопрос?

– Да.

– Уверен, что тебе хочется знать?

Я кивнул.

– Я преподавал естествознание в пятом классе, – сказал Проф.

Я едва не рассмеялся, но по тону его голоса понял, что он говорит серьезно.

– В самом деле? – наконец спросил я.

– В самом деле. Школу разрушил эпик. Прямо… во время занятий.

Он уставился в стену лишенным каких-либо эмоций взглядом, словно надев маску.

А я-то думал, что задаю совершенно невинный вопрос!

– Но как же тензоры? – спросил я. – Болеотвод? Вы же какое-то время работали в лаборатории?

– Нет, – ответил он. – Тензоры и болеотвод придумал не я. Хотя другие считают иначе.

Это признание меня ошарашило.

Проф отвернулся, чтобы поднять ведро с пылью.

– Мои ученики в той школе тоже звали меня Профом. Так часто называют учителей, хотя я не был профессором – я даже школу не заканчивал. Я случайно попал на место школьного учителя. Преподавание – вот что было моей страстью. По крайней мере, в то время, когда я считал, что этого будет достаточно для того, чтобы изменить мир.

Он скрылся в туннеле, я остался стоять, размышляя над его словами.

* * *

– Все. Можете повернуться.

Я повернулся, поправляя рюкзак у себя за спиной. Коди, балансировавший прямо надо мной на стремянке, поднял маску и утер пот со лба свободной рукой, держа в другой сварочный аппарат. Прошло несколько часов с тех пор, как я вырезал карман под полем стадиона. Все это время мы с Коди прокладывали по всему стадиону туннели поменьше, а в тех местах, где требовалась надежная опора, Коди приваривал металлические детали.

Последней нашей работой стала позиция для снайпера, где должен был находиться я в начале сражения – на третьем ярусе трибун с западной стороны стадиона, у центральной линии. Чтобы ее не было видно сверху, я с помощью тензора вырезал пространство под полом, откуда высовывались только мои голова и плечи, давая возможность прицелиться через дыру в низком ограждении.

Приподнявшись на стремянке, Коди пошевелил решетчатую конструкцию, которую только что приварил к полу вырезанной мной дыры, и удовлетворенно кивнул, подтверждая, что меня она точно выдержит. Пол в этой части трибун был слишком тонким, чтобы проделать в нем достаточно глубокую дыру, и проблема решалась с помощью решетки.

– Что дальше? – спросил я, когда Коди слез со стремянки. – Как насчет того, чтобы проделать туннель дальше, на третий ярус?

Коди закинул сварочный аппарат на плечо и размял спину.

– Звонил Абрахам. Говорит, что собирается заняться ультрафиолетовыми прожекторами, – сказал он. – Он уже закончил закладывать взрывчатку под стадионом, так что пришел мой черед – нужно заварить вход в дыру. Можешь сам взяться за следующий туннель – помогу тебе перетащить туда стремянку. У тебя неплохо получается, парень.

– Что, опять «парень»? – спросил я. – А «кореш» куда делся?

– Я кое-что понял, – ответил Коди, складывая стремянку и наклоняя ее. – Насчет моих австралийских предков.

– Гм? – Я поднял нижний конец стремянки и последовал за ним с первого яруса трибун в нутро стадиона.

– Изначально они были родом из Шотландии. Так что, чтобы все было по-настоящему, я должен уметь говорить по-австралийски с шотландским акцентом.

Мы шли в кромешной тьме под трибунами по большому изгибающемуся вестибюлю. Начало очередного туннеля на случай отступления предполагалось сделать в одном из находившихся там туалетов.

– Австралийско-шотландско-тенессийский акцент? – спросил я. – Тренируешься?