Стальной Аид (СИ)

— Саймон? Как… — он поднял голову и начал удивленно оглядываться.

Я закрыл лицо руками. Тоби жив! Настоящий Тоби, Тоби-личность. Я провел руками по лицу и посмотрел на друга. Однако, ощущение, будто мое сердце сжато, словно бы тисками, никуда не делось. Я посмотрел на затихшего робота, лежащего рядом, на полу, и отвернулся.

— С тобой все в порядке? Выглядишь, как будто… — Тоби проследил взглядом, куда тянутся провода от его шеи и груди и осекся.

Я поднялся на ноги и побрел к разбитому источнику. Предыдущие полтора часа были, наверное, самыми долгими в моей жизни. Робот все просил его пощадить, отпустить, называл меня добрым месье, пока не затих окончательно, оставив в воздухе только тягучую тишину.

Я подошел к истлевшему трупу в углу и присел рядом. На нем даже сохранились ветхие остатки одежды, похоже, это было что-то роскошное, вроде бархатного камзола с кружевами. От одного лишь дуновения одежда рассыпалась в пыль на ветхих костях. Сколько лет назад умер хозяин этого места? Был ли он таким же добрым месье, как я? Да нет, куда уж добрее…

— Может быть, я смогу починить его.

Я обернулся. Тоби стоял на входе в источник.

— Возьмем его с собой, я немного поработаю над ним, возможно, удастся зарядить его на Персефоне… — Тоби сделал неопределенный жест.

Я поднялся на ноги и кивнул.

Молча мы погрузили покалеченного робота в лодку, и отправились наскоро обыскать станцию в поисках чего-либо полезного.

Теперь, когда все уже закончилось, я мог более внимательно осмотреть это странное жилище. Станция была совсем небольшая, крошечная, если сравнивать с родной станцией Тоби или, тем более, с Аидом. И все же в каком-то смысле Аид рядом с ней выглядел бедно. В свете фонарика поблескивала позолота, сиял полированный белоснежный мрамор, перламутр, шелк, какое-то необычное темное дерево… Такую прихотливую отделку я мог увидеть разве что в игре. Однако, среди всей этой роскоши мы не нашли практически ничего полезного: системы хранения и выдачи были обесточены, так что все, чем можно было бы пополнить припасы, давно истлело. В свете дня, пробивавшемся сквозь припорошенные пылью выпуклые стекла, убранство купола выглядело особенно величественно. Но под высоким стеклянным сводом, у подножия белых мраморных колонн, царил невообразимый беспорядок. Казалось, будто среди всей этой роскоши жило какое-то животное, или, по крайней мере, вконец опустившийся человек.

— Здесь ничего нет, — сказал Тоби, наскоро осмотрев просторную залу под куполом.

Напоследок я прихватил планшет с небольшого столика у входа — мой собственный уже дышал на ладан, и ему не помешала бы замена.

В молчании вы выехали из этого странного дворца и поплыли вперед, в сторону Персефоны. За моей спиной безжизненно покачивал головой причудливый робот. Я отвел глаза и уткнулся в планшет. На удивление, на нем было совсем немного информации, а в списке последних открывавшихся файлов значилась только одна папка «Наблюдение». Это было единственное, что открывал хозяин станции последние несколько месяцев своей жизни. Я открыл папку, и передо мной поплыли ряды однотипных фотографий — с каждой на меня смотрело лицо — несколько надменное, с правильными чертами. Определенно, это и был хозяин станции. Хозяин станции фотографировался раз в год. Фотографий было очень много. Я бы даже сказал, слишком много — почти под двести. И везде — почти не стареющее лицо. Я прокрутил иконки-превью вниз и вернулся к началу списка.

— Как можно прожить двести лет, и почти не постареть?

— Совершенная медицинская система, — пожал плечами Тоби.

Я открыл первую фотографию и принялся листать их. С первых изображений на меня смотрел холодный, цепкий взгляд, у хозяина было умное, хотя и надменное лицо. Сначала изменения не бросались в глаза, но с каждой фотографией лицо хозяина неуловимо менялось — лоб становился тяжелее, щеки пухли, глаза словно бы терялись под набрякшими бровями, становились мутными, взгляд делался все бессмысленнее, лицо как-то странно деформировалось, оплывало… С последних фотографий на меня смотрел не то мистер Гиена, не то мистер Сквирелл из моего сна. Фотографии отображали весь процесс деградации. Похоже, он предпочел умереть, чем дать этому процессу завершиться. Я коротко глянул на Тоби.

— Ты помнишь, какими были люди на твоей станции?

Не отрывая взгляда от дороги, андроид кивнул.

— Взгляни.

На планшете, который я держал в руках, всплыла новая папка. Странный холодок пробежал у меня между лопатками, когда с первой фотографии на меня уставился мистер Тайгер. Воспоминания из снов всегда бывают размытыми, зыбкими, но сейчас я мог поклясться, что в своем странном сне я видел именно его. Здесь же были и мистер Гиена, и мистер Сквирелл, и несколько других. Все — с деформированными, искаженными лицами, со странными деформациями тела, болезненные и одутловатые.

Я отложил планшет.

— Ты отклонился от курса на сто пятьдесят километров, — заметил Тоби, — теперь мы не доедем до Персефоны.

— Что-нибудь придумаем.

Тоби помолчал несколько мгновений, видимо, собираясь с мыслями, и снова заговорил: