Стальной Апостол (СИ)

  Где здесь выход, куда идти? По логике, дверь тут только одна открыта, та из которой показался этот здоровяк, значить надо в этом направлении двигаться.

  Не успел я выйти, как мне сразу было велено стать лицом к стене. Знакомые слова. Нет, я ни разу не находился в местах не столь отдалённых, но эта фраза постоянно звучала во всех фильмах про тюрьму в моём мире. Тут, как можно видеть, порядки и фразочки всё те же. Дверь за мной закрыли и меня повели по длинному коридору, который слава богу не уходил под землю. Больше всего я боялся оказаться под землёй, но этого не произошло.

  Всё было понятно без слов, я угодил в неволю. Вот эти товарищи коммунисты, которые меня подобрали и привезли к себе не с проста мне на запястья одели наручники. Теперь я ожидал свой номер люкс. Вопрос только в том, это будет общественная камера, или одиночка? Хотя можно было находить и положительные моменты, меня не опускали под землю, а значить все не так плохо. Ужасно не переношу неволю под землёй, мне ужас как надо солнечный свет, так хоть себя более живым ощущаешь. Спросить себя, а мне есть с чем сравнить? Такое впечатление, что я знаю, как это сидеть в подземной камере. Так я сам себе и отвечу, да не хочу я и сравнивать, как-то обойдусь без этих сравнений.

  За очередной по ходу решетчатой дверью начался коридор с дверьми по правую и левую сторону. Прочные такие двери, надёжные. Деревянные, обитые железом. Камеры - догадался я. Поселили меня в двадцать первую камеру, именно такая табличка с номером была на двери.

  - Пошёл пёс, - затолкнул рукой в спину конвоир и захлопнул за мной дверь.

  Споткнувшись о порог камеры, я по инерции полетел вперёд и врезался головой в стойку железной, двухъярусной кровати. На нижней койке кто-то лежал, верхняя была свободной.

  - Кого там черти принесли? - голос полного негодования раздался в маленькой и тесной камере.

  - Извиняюсь, - только мог и сказать я.

  Руки по-прежнему были в наручниках, конвоир их снять не удосужился. Забыл, что ли? Или так здесь принято?

  Камера была весьма тесной, три на три метра, не больше. Высота потолков тоже особо не радовала, максимум два метра и десять сантиметров. Так что, если придётся спать на втором ярусе, надо приловчится как-то залазить.

  - Ты ещё кто? - с постели встала девушка. Короткие каштановые волосы, симпатичное личико с большими глазами, пышными губами и курносым носом. Ростом она была под метр семьдесят, с довольно привлекательной фигурой, которую не смогла скрыть даже тюремная роба.

  Я не был готов к такому повороту событий. Увидеть тут девушку я совершенно не ожидал. Да и ещё такую симпатичную. Я молил бога, чтобы оказаться с людьми в камере, а не с какими-нибудь форками, или ещё кем-то мне не ведомым. Максимум я ожидал увидеть каких-то бородатых и немытых уголовников до мозга костей, а тут девушка. Нормальный расклад.

  - Меня зовут Максим, - сразу представился я, не зная, как отреагировать на вопрос 'Ты ещё кто?'.

  - Максим? - она улыбнулась, покоряя меня своей милой улыбкой, которая ей очень шла.

  - Ну да, а что в этом имени такого?

  - Ничего, кроме того, что оно не местное, - как-то загадочно ответила она.

  - Вот как, отчасти в ваших словах есть правда, я действительно не местный.

  - Пёс?

  - Что значить 'пёс'? Я такой же человек, как и вы, руки ноги и голова, не лаю, шерсть на мене не растёт, блохи по телу не бегают. Хожу на двух ногах...

  - Хватит, - оборвала меня соседка по камере, - псами здесь называют чужаков, прибывших с обратной стороны.

  - Чего?

  - Ну ведь ты же с Земли?

  - Да.

  - Прибыл недавно сюда?

  - Да.

  - Значить 'пёс'. Так здесь таких как ты называют, это местный сленг.

  - Ах вот в чём дело! - понял я. - А я-то думаю, с чего это меня эти коммунисты то собакой, то псом постоянно обзывают, вот значить откуда ноги растут.

  - Ага, - с этими словами девушка уселась на свою койку. Я никак не мог определится с её возрастом, так и остался с предположением от двадцати семи до тридцати лет. Хотя какая она уже девушка, она полноценная женщина. Но как бы там не было, а я как-то не припомню, чтобы женщина была против, чтобы её называли девушкой.

  - Вы не представились, - обратил я внимание соседки по камере на её невоспитанность.

  - Это ни к чему, тебе осталось жить совсем немного и моё имя для тебя ничего не изменит.

  Неплохое заявление. Гостеприимством тут веяло на каждом шагу. Только у этой красавицы маленькая неувязка в словах получалась. Почему меня тогда не прирезали на месте, а оставили в живых? Когда нам с Толиком удалось вырваться из порта, и я загнал танк в камыши можно было покончить с нами на месте и не заморачиваться на наш счёт. Кстати. Если быть до конца честным, то заморачивались они только со мной, на счёт Толика такого сказать не могу. В машине его не было, в которой меня привезли, я в этом точно уверен. Когда меня привезли и подняли на ноги, хоть у меня и был мешок на голове, но уши мне не заложило. Кроме четверых в машине и меня, больше никто звуков не производил. Так что, насчёт Анатолия я пытался не думать и искренне надеялся, что ему повезёт и он выживет.