Стальной десерт

– Необязательно, – возразил Гуров. – Может быть, сначала у мужика и не было таких планов, просто хотел денег заработать. А потом кто-то натолкнул его на такую богатую идею. Ведь удобно-то как! Зарегистрировал на родственника или знакомого какую-нибудь фирму, заключил с ней договор на оказание услуг по личной охране хозяина, и можно посылать киллера в любую точку России якобы для сопровождения охраняемого лица. Тут тебе и командировочное удостоверение, и лицензия на ношение оружия, и все остальное. Едва запахло жареным, этот мерзавец на дно залег. Надо будет максимально аккуратно пробить эту контору и всех ее сотрудников по всем базам. Если, бог даст, с истринскими районниками все обойдется, дальше будем работать как на минном поле. Упаси нас бог сделать хоть одно лишнее движение. Тогда мы преступников найдем в самом лучшем случае через много лет, а то и совсем не отыщем.

– Главное, чтобы Генка держал язык за зубами, – сказал Крячко и взмолился: – Господи, сделай так, чтобы он его прикусил посильнее и хотя бы пару дней помолчал!

– Генка чудный парень, добрый, светлый. На его долю столько всего выпало, что другой на весь мир озлобился бы и всех люто возненавидел, а он сумел сохранить в себе человека. – Щербаков вздохнул. – Но он действительно свято верит в то, что люди, вместе прошедшие через ад, не могут предать друг друга.

– Я же ему все объяснил, – сказал Лев Иванович.

– Умом-то он, может, и понимает, а вот в душу эту мерзость впустить не хочет. Ладно, мужики, давайте по кофе, чтобы взбодриться, и пойдем смотреть, что мои орлята нашли. Надо же вас с вашей новой командой познакомить.

– Товарищ генерал-лейтенант, мы не берем учеников, – твердо сказал Гуров.

– Ты, Лева, меня еще «вашим превосходительством» назови, – зло сказал Щербаков. – Речь идет не об учениках, а об офицерах, которые еще солдатами Чечню прошли и обстреляны побольше, чем ты. Они юридический не для корочек закончили, а потому что реально хотят сделать жизнь в стране лучше и чище. У них за плечами непростые раскрытые дела есть. Им пока не хватает опыта и знаний, причем не книжных, а полученных в ходе реальной работы. Вы с Крячко будете передавать им эти опыт и знания. Любой нормальный мужик стремится свой след на земле оставить. У тебя, я знаю, детей нет. Почему – не спрашиваю, не мое дело. Сына, который мог бы достойным офицером стать, я потерял. А дочь мое дело не продолжит. Но я хочу, чтобы, когда меня не станет, кто-то из тех, кого я воспитал, сказал обо мне однажды: «А этому меня Щербаков научил. Хороший был мужик, светлая ему память!» Мне на том свете от этого теплее станет. Наверное, тебе плевать на то, что, когда ты в отставку выйдешь, на твое место придет бестолочь и бездарь. Это в лучшем случае, а в худшем – продажная шкура, которая будет за деньги дела открывать или прекращать. Может, тебе безразлично будущее нашей службы, которой ты большую часть жизни отдал. Ее сейчас только ленивый во всяких ток-шоу и фильмах грязью не поливает. Если так, то подавай рапорт, я его тебе прямо сейчас подпишу! – Щербаков резко поднялся, пошел к кофеварке и включил ее.

Гуров сидел, уставившись в стол, и на душе у него было погано.

– Я им нянькой не буду! – сказал он через минуту.

– А им нянька и не нужна. Они из коротких штанишек давно выросли, – не оборачиваясь, ответил Владимир Николаевич. – Им наставник требуется, которого они уважали бы, верили бы ему. Ты именно такой! Я бы сам ими занялся, но мне не разорваться.

Крячко, наученный горьким опытом общения с Гуровым, знал, что, когда того несет по кочкам, лучше постоять в сторонке. Он мудро молчал и потихоньку доедал то, что еще оставалось на столе. Не пропадать же добру.

Кофеварка стихла, и Стас, чтобы разрядить обстановку, осторожно подал голос:

– А где сахар?

– Перед тобой в коробке, – буркнул Щербаков, возвращаясь к столу со своей чашкой. – Кофе сами берите.

Крячко быстро метнулся к кофеварке и принес чашки для себя и Гурова.

Он бросил себе три кусочка сахара и спросил:

– Лева, тебе положить?

– Да. Причем яду. И побольше! – буркнул Гуров, а потом пригрозил: – Ну, пусть они на меня не жалуются!

– Не приучены! – неприязненно отрезал Владимир Николаевич.

– Все! – решительно сказал Стас. – Даже мое ангельское терпение имеет свои пределы! Владимир Николаевич, дело в том, что у нас с Левой был ученик. Чудный парень, которого мы любили как родного. Он погиб. Формально нашей вины в его смерти нет. Но в душе до сих пор такое чувство, что мы дали ему не все, что могли. Вот тогда я и Лева решили, что больше у нас учеников не будет.

– Понял, – сказал Щербаков. – Ты, Гуров, мог бы мне и сам все объяснить, а не желваками играть. Жизнь состоит из приобретений и потерь. Вторых, к сожалению, больше, но от этого никуда не деться. Вопрос считаю закрытым. Допиваем кофе и пошли! Работы немерено!