«Стальной кит – повелитель мира»

– Значит, так, слушать мою команду! – строго и даже немного надменно сказал Флажолет, когда удалось пришвартоваться у спусков к воде на набережной Лейтенанта Шмидта. – Ирочке и мне нужно совершенно преобразиться, абсолютно изменив облик морских пиратов, заправских мореходов или попросту гопников на внешний вид людей респектабельных, состоятельных, но желающих стать еще более состоятельными. В консульство китаезов мы должны явиться белыми людьми, чтобы каждый китаец видел: эти русские себя уважают, а поэтому с ними нужно обходиться со вниманием и предельным респектом.

Никто из членов команды субмарины не знал, что означает слово «респект», но в общем идея Флажолета всеми была принята, особенно Иринкой, которая даже захлопала в ладоши и вообще вела себя так, что Володя подумал: «Ну и дура!» Флажолет между тем подошел к Кошмарику и сказал ему:

– Слушай, банкир, от тебя снова требуется инвестиция в наше дело. Сам понимаешь – без клевого прикида мы с Ирочкой будем выглядеть лохами из деревни. Гони-ка баксы!

Кошмарик с великой неохотой, с каким-то кряхтением вытащил из заднего кармана джинсов остатки своего выигрыша в рулетку, отворачиваясь в сторону, пересчитал, шевеля губами и шепча, а потом подозрительным тоном спросил:

– А сколько надо?

– Ну, долларов триста, надеюсь, хватит на двоих, – спокойно ответил Флажолет.

Кошмарик попытался было возмутиться, говоря, что можно одеться и куда более просто, дешевле, но Флажолет даже разговаривать с Ленькой не стал выхватил у него из рук все деньги, быстро их пересчитал и осуждающе покачал головой:

– Слушай, сын лейтенанта Шмидта (это Флэг обыграл название набережной, к которой пришвартовалась субмарина, – этакий шутник!), ты, я вижу, жадный парень! А разве не знаешь, что поскупишься, так снова попадешь впросак. Ну, не будет у меня шузов приличных, китаезы посмотрят да и скажут про себя: «Этот парень себя не за того человека выдает», – и выгонят меня и Ирочку из консульства поганой метлой. Так что не скупись, дорогой френд, – все потом окупится! Отдам вам с Волом не только деньги за переезд из Хельсинки в Питер, как обещал, но и деньги, что на шмотки сейчас потрачу, плюс ваши доли. Я очень честный! А теперь пусть Кошмарик и Смычок займутся наведением порядка в трюме, чтобы все блестело и сияло, как на адмиральском катере в праздник. С собой я беру Иринку и Володю, который наше старое шмутье занесет обратно – оно нам пригодится! Ну, друзья мои, так пожелайте нам вернуться часа через два или три с консулом Китайской народной республики нашей толстой дойной коровкой.

– А если вас через три часа уже на бамбуковый росток посадят или палками отлупят по пяткам и вы не вернетесь, что нам делать тогда? спросил Кошмарик у Флэга, уже занесшего ногу на ступеньку трапа.

Флажолет, любивший порисоваться и поиграть, скорчил скорбную рожу, с полминуты помолчал, а потом изрек:

– Вот тогда-то и грозите китайцам деревянной ракетной установкой, требуя свободы узникам совести!

«Шут ты гороховый!» – хотел сказать Флажолету Володя, но не сказал этого и полез вслед за ним, а Иринка в то время уже находилась на наружной площадке «Стального кита», поджидая своих спутников.

И вот они уже стояли на Васильевском острове, который был покинут «Стальным китом» всего пять дней назад, но Володя не испытал щекочущего нервы волнения – впереди была операция, опасная и просто невероятная, способная погубить и самих ребят, и «Стального кита».

– Ты, я знаю, здесь, на острове, живешь? – спросил Флажолет у Володи и когда услышал утвердительный ответ, сказал: – Ну так и веди нас с Ирой в самую лучшую парикмахерскую. Отлично будет, если неподалеку от нее мы найдем и фирменный магазин одежды, мужской и женской.

Впрочем, об этом Флэгу нужно было спрашивать, скорее, у Иринки, знавшей все парикмахерские и магазины Васильевского острова. И девочка, вызвавшаяся быть проводником по доброй воле, скоро привела Флажолета и Володю к салону причесок, где их радушно приняли на свои блестевшие никелем сиденья скучавшие без работы мастера.

– Что-нибудь этакое крутое, но без прибамбасов и фигли-мигли и мне, и девушке, – сказал Флажолет мастерам, покрутив возле своей головы рукой. Для дипломатического приема, сами понимаете.

Мастера, увидевшие во Флажолете солидного клиента, устроили недолгий консилиум и спросили, брить ли ему лицо или оставить в виде бороды «а ля трехдневная щетина». Но Флэг решительно потребовал чисто выбрить его, ибо он «не какой-нибудь там хипарь с гитарой, чтобы быть похожим на бомжа». И вот щелканье ножниц возвестило сидевшему в коридоре Володе, что работа началась.